Игорь Ходаков - Белое солнце России. Белая армия и Православие

С провозглашением Колчака Верховным правителем заметно ожила церковная жизнь в Сибири. По инициативе сибирских епископов в Уфе было создано Временное высшее церковное управление (ВВЦУ), которое возглавил архиепископ Омский Сильвестр [18] При отступлении белых из Омска архиепископ Сильвестр остался во вверенной ему епархии. Арестован красными. После двух месяцев истязаний, 26 февраля 1920 года, не добившись «покаяния», его распяли гвоздями на полу и закололи раскаленным шомполом в сердце… Впоследствии за свою мученическую смерть был канонизирован Русской Православной Церковью как новомученик. .

Верховный правитель определил местонахождение ВВЦУ в Омске – своей столице. Однако с правительством ВВЦУ контактировало не непосредственно, а через министра исповеданий. Это должно показаться странным для тех, кто считает, будто адмирал придавал серьезное значение «мечу духовному». Если это было бы так, он, скорее всего, ввел бы епископа Сильвестра в качестве министра в состав правительства, как это сделал, например, Врангель, по-настоящему стремившийся опереться на Церковь и весьма прислушивавшийся к главе военного духовенства своей армии епископу Вениамину (Федченкову).

В апреле 1919 года Омский Собор духовенства Сибири единогласно утвердил адмирала временным главой Православной Церкви на освобожденных от большевиков сибирских территориях – до тех пор, пока Москва не будет освобождена от большевиков и Святейший Патриарх Тихон сможет полноценно приступить к своим обязанностям. При этом Омский Собор постановил упоминать имя адмирала во время официальных церковных богослужений.

Таким образом, Верховный правитель России стал юридическим главой Церкви на занятой белыми территории. Сложно сказать, почему епископы признали над собой власть мирянина, пускай и облеченного властью Верховного правителя. В предреволюционные годы в психологии высших светских кругов царило нездоровое ощущение господства государства над Церковью, которое было заложено еще Петром I. В свое время царь Павел I даже провозгласил себя главою Церкви. Много размышлявший над этой проблемой митрополит Вениамин (Федченков) отмечал, что, конечно, никто и никогда из верующих, начиная с митрополитов и кончая простым деревенским мужиком, не только не признавал на деле этого главенства, но даже и в уме не верил, как веруют, например, католики в своего папу. Поэтому народные массы, в особенности православные, никак не могли быть воодушевлены тем, что во главе Церкви стоит лицо светское.

В распоряжении Колчака и поддерживавших его сибирских епископов находилось до трех с половиной тысяч православных священнослужителей, в том числе полторы тысячи представителей военного духовенства. Существует гипотеза, согласно которой по инициативе Колчака были даже сформированы отдельные боевые части, состоящие только из церковнослужителей [19] Согласно канонам Православной Церкви, священнослужитель не имеет права брать в руки оружие. и верующих (включая старообрядцев), чего не было у других белогвардейских военных руководителей. Это православная дружина «Святого Креста», «333-й имени Марии Магдалины полк», «Святая Бригада», три полка «Иисуса Христа», «Богородицы» и «Николая Чудотворца».

Сомнительно серьезное отношение Колчака к этим формированиям, поскольку на государственном уровне он не пытался по-настоящему опереться на Церковь и привлечь ее к активной борьбе с большевиками. Отношения Верховного правителя с Временным высшим церковным управлением носили довольно формальный характер. Более того, далеко не все священники были на стороне Колчака, некоторые из них даже поддержали свержение власти Верховного правителя в Иркутске в декабре 1919 года.

Интересно, что после разгрома колчаковских войск руководители ВВЦУ архиепископ Сильвестр, архиепископ Симбирский Вениамин и епископ Уфимский Андрей остались в России (они были прежде всего пастырями, а не контрреволюционерами). Разумеется, большевики их тут же арестовали и обвинили в пособничестве Белому движению. Архиепископ Сильвестр вскоре погиб, а епископ Андрей и архиепископ Вениамин выступили с заявлением, в котором указали на свою неспособность к противоправительственной деятельности и отметили, что к существующей большевистской власти относятся вполне лояльно.

Адмирал был не равнодушен и к судьбе царской семьи. По его личному указанию следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым было организовано расследование санкционированного Лениным и Свердловым злодейского убийства царской семьи.

Когда стали появляться слухи о возможности заключения перемирия между Колчаком и большевиками, адмирал счел необходимым сделать заявление. В нем он подчеркивал невозможность перемирия «между нашими войсками, защищающими существование нашей родины – России, защищающей жизнь, благополучие и верование всего русского народа (курсив мой. – И.Х.), и красноармейскими шайками изменников, погубившими свою родную страну, ограбившими все народное имущество, избивающими без жалости население, надругавшимися над верой и святыней…». При этом Колчак допускал, как он выражался, возможность боголюбивого соглашения с народами России, образовавшими свои правительства. Складывается впечатление, что адмирал так до конца и не увидел большевизации русского народа, не понял, как и другие вожди Белого движения, что народ пошел за коммунистами не столько вследствие их лозунга «грабь награбленное», а также декретов о мире и земле, нет. Вновь хотелось бы сказать, что, совлекши с себя образ Божий, народ увидел в большевиках нечто родное.

Как-то Колчак заметил Гинсу, что в тяжелой борьбе с красными опираться можно только на штыки. Он говорил о необходимости поднятия настроения в стране, но признался, что не верит ни в съезды, ни в совещания, но верит в танки и надеется только на них. О том, чтобы привлечь к борьбе духовенство, т. е. поднять меч духовный, – опять ни слова. Кстати, Гинс, вспоминая о своих беседах с Колчаком, отмечал мрачное и трагичное выражение лица адмирала. В самом деле, он исполнял свой долг, нес крест власти, как и подобает христианину, но верил ли в победу, уповал ли на Бога, обращался ли в тяжкие минуты к Господу и Его служителям за помощью, как это делал, к примеру, Врангель? Бог знает…

Отношения с «союзниками» у Верховного правителя были крайне натянутые. Колчак выступал против интервенции западных держав в Россию, считая, что она закончится оккупацией нашего Дальнего Востока.

В сущности, западные державы были заинтересованы не столько в свержении большевистской власти, сколько в эксплуатации природных ресурсов России, получении доступа к ее золотому запасу и участии белых в войне против Германии.