Полина Дудченко - Жизнь и клинические случаи

Медленные и осторожные движения. Маленькое сокровище. Не глядя в историю, могу сказать, что ребенок первый.

– Доктор, а можно задать вам вопросы?

– Конечно, можно.

Я и пришла за тем, чтобы ответить на вопросы, рассказать, показать и научить вас, новорожденных мам, нехитрым премудростям вечно женской заботы о младенцах. Да и вопросы обычно одни и те же. Вешать инструкцию на стенку – занятие бессмысленное. Уж лучше каждый раз рассказывать.

Вижу, что дело с раздеванием не очень продвигается, предлагаю свою помощь, и мама становится в стороне, заслоняя мне весь свет. Так становятся 99 %. Поэтому младенца я возьму на руки и поднесу к окну, чтобы лучше рассмотреть цвет кожи.

– Мама, у вас получается ухаживать за малышом или вам что-то показать?

– Лучше расскажите и покажите, если можно.

Показываю и рассказываю, как промывать глаза, как чистить нос, как протирать складки, как держать ребенка, когда он поел и когда голодный, как подмывать, как обрабатывать пупочную ранку, как массировать животик, как стричь ноготки.

Хорошо, что ребенок не против демонстрации моих навыков на себе. Особенно успешно проходит массаж живота с явным визуальным эффектом, после чего следует мытье под краном.

Волосики длинные и черные. Нехотя открывает один глаз. Демонстрирует рефлексы и цепляется за мои пальцы крепко всей ладошкой. Кожа суховатая, как у многих младенцев, проделавших недавно удивительный переход под названием рождение.

Взвешиваю малыша. Сейчас по новому приказу можно взвешивать не ежедневно. Это приводит периодически к большой потере массы тела, но надо же воспитывать в людях сознательность. Вот мы и воспитываем, начиная с роддома. Сообщаю маме вес и рассказываю, почему бывает потеря массы тела.

Мама слушает и что-то записывает.

– Доктор, вы можете показать как пеленать ребенка? Мне кажется, он лучше себя ведет, если запеленать.

Пеленание сейчас не в моде. Все многие века такого занятия признаны наукой неправильным и ущемляющим свободу ребенка.

– Да, бывают детки, которые любят пеленание. Оно напоминает ребенку матку. Поэтому малышу и спокойнее.

Показываю, как запеленать. Это напоминает замедленную съемку.

– У вас получается прикладывание к груди или надо помогать?

– Ой, покажите. Он мне всю грудь искусал.

Укладываю маму на кровать, показываю, как правильно лежать и куда деть свои собственные руки. Если правильно все показать и сделать, то больно не будет и ребенок захватит грудь самостоятельно почти всегда. Главное – не бояться.

Как странно, но ребенок часто лучше знает, что и как надо делать, чем его новоиспеченная мать. Вот он лежит довольный и сосет предложенную грудь. Какая умиротворяющая картина.

– Спасибо, доктор!

Я улыбаюсь и прощаюсь. Расти большим, малышок!

В саду на траве под яблоней лежат старые бревна. Если пройти мимо них, то окажется, что они густо покрыты красно-коричнево-черными бабочками. Бабочки вспорхнут и закружатся, а потом снова сядут на бревна, потому что на них хорошо маскироваться.

На бабочек идет охота. Не настоящая, а игрушечная. В охоте принимают участие мальчик Тимофей и кот Мур. Кот бы полежал, конечно, и погрелся на солнышке, но Тимоша мыслит иначе. Он бежит с котом на руках, а потом кидает его на траву, рядом с бревнами. Кот приземляется и поднимает в небо рой бабочек. Тимоша хохочет и ловит кота. Потом игра продолжается снова. Наконец коту это надоедает, и он удирает в сторону дома, пока Тимофей весело хохочет, глядя вверх сквозь ветки деревьев.

Я точно знаю, что Оксанка очень хотела ребенка. Запомнилось это со свадьбы, где кто-то объявил самое заветное желание невесты. Свадьба была замечательная! Летела в небо пара белых голубей, украинские мальчики танцевали зажигательную лезгинку, запавшую в их сердца в одном из походов в Грузию.

Сначала Оксана меня побаивалась, но потом, раззнакомившись и расслабившись, как-то доверилась мне, и стало нам обеим от этого доверия проще и теплее.

Беременность эта была местами тернистая. Частично из-за обычной материнской тревожности, потому что свойственно нам, женщинам, тревожиться заранее и печалиться о том, чего может совершенно и не произойти никогда.

Рожать они собирались у нас в роддоме. Помню, что это была среда. Потому что я ждала на смену себе Стасика.

Оксану, приехавшую с чем-то вроде предвестников, из роддома уже не отпустили, потому что на осмотре стало понятно, что ребенок родится в самое ближайшее время.

Помню картинку из окна старой ординаторской, выходящей на улицу и церковь: Оксана наматывает круги вокруг роддома. Много зелени, людей, и справа видны золотые купола храма. В праздники и воскресенья там бьют в колокола. И все, кто просто проходит рядом, становятся причастным к величественному, как бы исходящему из глубины веков звуку.

Действия – всегда впечатляют. В тот теплый июньский день было солнечно и тепло. Лето раззадорило людей, и все они двигались в каком-то быстром ритме.

Когда у нас только начинались партнерские роды, то не все восприняли это с радостью и пониманием. Но, к счастью, главный врач оказалась женщиной прогрессивной и деятельной, и спустила она директиву сверху: все, кто хочет вести партнеров в роды, их могут вести. Так и переучились наши работники – кто с радостью, кто скрепя сердце, а кто и с безразличием. Но как бы то ни было, родзалы были переоборудованы, сделали в них ремонт, и вот все чаще стали появляться там счастливые молодые отцы. Вид у них был самый разный, но их принимали, все показывали, помогали и поддерживали. А потом уже перестали удивляться, попривыкли и улыбались тем папам, которые приходили к нам уже второй раз. Прямо как родным радовались.

Родзал – место особенное. Тут начинается очень многое. И многое заканчивается. Переход, одним словом. Зашли мы туда все вместе: две Оксаны, одна из которых доктор, потенциальный папа Андрей и я.

Папа слегка в шоке, но я не обращаю на это внимания. Вот они обустроились. Тут пройдут несколько самых удивительных и ответственных часов в их жизни.

Окно открыто на проветривание. Солнце ушло в другую сторону роддома, нет уже такой жары. Слышно, как вдали едет поезд.

Сначала все спокойно, и схватки медленно нарастают во времени. Длиннее, еще дольше.

Мы с доктором выходим, оставляя беременную пару в родзале.

Ординаторская в родзале маленькая. В ней стоит диван – это место для ответственного дежурного, где он может принять горизонтальное положение, а если удастся, и поспать. Рядом акушерки пьют чай и ужинают. Двери открыты, и общая картина родзала слышна.

Роды – удивительная штука. Так и не понятая до конца и каждый раз новая, непредсказуемая. Можно выучить биомеханизм и наблюдать его, можно знать, что, как и почему бывает чаще, но нельзя дать никакого прогноза.