Алексей Солоницын - Чудотворец наших времен. Святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский

«Вроде я никакой парфюмерией не пользовался, – подумал тогда Федор. – Наверное, это одна из моих читательниц решила мне польстить».

Может быть, так и было на самом деле, но атмосфера, которую создавал Федор Еремин своим присутствием, или, как модно стало говорить, его «энергетика», была именно такой, как определила тогда на шумной улице старая незнакомая дама.

Федор покосился на соседа, подумав, что, пожалуй, пора познакомиться, – потому что длинноволосый юноша с черной небритостью на щеках, которая неожиданно стала модной у молодых людей, в цветастой разлетайке и белых джинсах тоже поглядывал на него, чуточку улыбаясь мягко очерченными губами.

– Позвольте представиться – Федор, – и он протянул соседу руку.

Юноша охотно приветствовал Федора – и улыбнулся уже по-дружески, открыто.

– Рад познакомиться, Федор Николаевич. Милош, студент Свято-Троицких духовных школ. Был на вашей лекции по русскому языку и подходил к вам, не помните?

– Да, конечно, – Федор совершенно не помнил этого молодого человека, потому что слишком много было встреч, выступлений, лекций, и мимолетные разговоры редко оставались в его перегруженной впечатлениями и событиями памяти.

Приглушенно гудели моторы, не мешая разговору. Полета совсем не ощущалось. Казалось, не по воздуху летит стальная громадина с крейсерской скоростью 940 километров в час, а обыкновенный автомобиль движется по ухоженному шоссе.

– Вы так хорошо говорили о святости русского языка, приводили такие замечательные примеры, – продолжал Милош, – что хотелось вас слушать и слушать. Но задерживать вас было неудобно. А теперь я рядом с вами на целых девятнадцать часов! Вы ведь тоже в Сан-Франциско летите?

Федор кивнул, тоже, как и Милош, дружески улыбаясь:

– Да.

– А… простите за нескромность… случаем, вы не на церковное ли торжество?

– Да, на торжество.

– В храм «Всех скорбящих Радость»?

– Совершенно верно. В ««Скорбященский», на праздник прославления владыки Иоанна теперь и нашей Церковью.

Милош даже чуть подпрыгнул в кресле, переполненный радостью:

– Это замечательно! Удивительно!

– Да чего же здесь удивительного? – вступил в разговор седовласый господин с аскетическим, гладко выбритым лицом. Он сидел в кресле напротив Федора и Милоша, чуть улыбаясь краешками тонких губ. – Нам забронировали места в одном самолете и, как видите, рядом.

– Но позвольте, я сам заказывал билет по Интернету, – возразил Милош. – А получилось, что…

– Мы рядом, чтобы удобней было всем, – закончил фразу Милоша человек, сидевший рядом с седовласым. Примечательные синие глаза, светившиеся радушием над черной окладистой бородой, оглядывали соседей чуть лукаво и весело. Хотя на нем была рубашка с короткими рукавами и летние белые брюки, все равно сразу было видно, что это батюшка. Слишком характерными были эти синие глаза, эта борода, да и весь его округлый, уютный облик. – По милости Божьей мы вместе и рядом до самого этого Сан-Франциско. И обратно будем путешествовать вместе и рядом – увидите, дорогие мои. Владыка Иоанн, к которому мы летим аж за десять тысяч верст, можно сказать, на край света, все сделает так, как и должно. Потому как он прозорливец и чудотворец. Не так ли, Алексей Иванович?

– Именно так, – кивнул седовласый аскет, нисколько не удивившись, что батюшка знает его. – Позвольте и мне обратиться к вам по имени, отец Александр. Заочно и я с вами знаком. Ваши работы читал.

– Мне, грешному, вдвойне приятно, что такой ученый человек, как вы, дорогой Алексей Иванович, упоминает мои скромные труды.

– Послушайте, вы – Черданцев? – обратился к аскету Милош. – Так ведь вы… разве не из Парижа? Вернулись на родину?

– Я гостил в Петербурге и Москве. А теперь вот лечу в Сан-Франциско.

Подошла стюардесса в голубом кокетливом костюмчике, в пилотке, надетой столь же кокетливо, улыбнулась накрашенными губами и предложила напитки.

Милош остудил свое любопытство кока-колой, батюшка Александр взял фруктовый сок, а Федор Еремин предложил всем выпить за начало путешествия по бокалу сухого вина. Алексей Иванович поддержал Федора, попросив стюардессу всем налить вина, – это оказалось французское «Перно», которое парижанин рекомендовал как подходящее для этого времени суток.

От вина отказалась только дама, сидевшая по левую сторону от Черданцева. Выяснили, что даму зовут Людмила Михайловна Дорогомилова, что она из Сиднея и тоже гостила в Москве. Она сразу хотела лететь из Австралии в Сан-Франциско. Но потом решила сделать остановку в Москве – уж коли путешествовать, так сразу по полной программе. Другая возможность едва ли представится: возраст, да и финансовые дела вряд ли сложатся так, как удачно сложились в данный момент.

За всеми этими столь разными людьми, оказавшимися друг против друга в одном самолете, внимательно наблюдал, пусть и не вмешиваясь до поры в беседу, человек, сидевший сбоку от дамы, у самого окна.

Вид имел он довольно странный: новая, но уже помятая куртка, которую явно надо бы снять, так как стоял жаркий июнь; брюки тоже, похоже, новые, но затянутые ремнем слишком туго, так, что рубашка на животе топорщилась; кроссовки, надетые на босу ногу. Через плечо у него висела кожаная сумочка, из которой он достал потрепанную, с волнистообразным козырьком, полотняную кепочку, какие обычно носят пенсионеры, и зачем-то надел ее. Этого странного пассажира, по виду явно нездорового, провожала респектабельная молодая дама, без умолку наставлявшая, видимо, близкого человека. Его, к удивлению, без всяких задержек впустили в «Боинг-747», летящий через полмира не куда-нибудь, а в штат Калифорния, в Сан-Франциско, город мечты и грез не только девиц, но и даже зажиточных буржуа.

Этого человека звали Иваном, а фамилия у него была, как прозвище – Рубаха. Деньги на билет и дорогу ему дала сестра Ирина, вышедшая замуж за богатого человека. Она была прихожанкой одной из главных церквей Москвы, там и узнала о прославлении блаженного Иоанна, архиепископа

Шанхайского и Сан-Францисского, чудотворца, которого ранее уже прославила Русская Православная Церковь Заграницей, а теперь, после объединения двух ветвей Церкви, и Русская Православная Церковь Московской Патриархии.

Ирина все прочла о владыке Иоанне, и уверенность в том, что по молитвам именно к нему произойдет излечение любимого брата, укрепилась в ней так, что она заставила мужа, отнюдь не филантропа, дать денег на дорогу Ивану. Конечно, о том, чтобы лететь в составе делегации, не могло быть и речи, но кто запретит простым православным людям побывать на торжествах? Расторопная Ирина узнала, когда летит из Москвы самолет на церковный праздник, а Иван согласился лететь столь далеко лишь для того, чтобы утешить сестру да и повидать Америку, – раз представилась такая возможность. Тем более, Иван почему-то чувствовал, что муж Ирины вот-вот разорится, – рано или поздно его бизнес рухнет, поскольку он неправедный. И тогда денег не будет.