Феодор Сапунов - Схимонах Сергий (болящий Борис)

Трудностей было очень много. Но постепенно устраивалось. Появились постоянно ухаживающие за ним. Потом произошла смена квартиры…

Я ушёл в своё время в армию, когда вернулся, встал вопрос: куда распределяться? Решил дальнейшую жизнь посвятить Церкви Божией. Пришел тогда к Борису. Он сказал со свойственным ему настроением: «Правильно, иди, служи». Я стал учащимся семинарии, приезжал, когда было время или когда были какие-то трудные состояния, нужды, – и видел в этом физически беспомощном, больном человеке огромные духовные силы: всегда радостен, всегда горяч, всегда горел каким-то огнем, имел слова утешения, всех ободрял.

Казалось бы, немощный телесно – но, как говорит апостол Павел: «если внешний наш человеке и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4, 16). Так и в нём был явный процесс духовный.

Бывало, осенью он месяцами лежал в постели – то температура, то сердце отказывает. Придёшь, посмотришь – чем только жив, в чём душа держится? И в то же время – взгляд острый, сердце пламенное, слово проникновенное.

Сначала верующие посещали его как человека, которому нужно оказать какие-то услуги, а потом поняли, что важно и от него получить духовную поддержку. Бывало, придёшь к нему и ждёшь в коридорчике – трое-четверо стоят. Очень многие приезжали и ждали, чтобы к лежачему больному подойти со своим горем. Всех вдохновлял, утешал, учил…

Любил богослужение. Даже просил меня – знал, что я певчим, регентом был: «Ты приди, приди Всеночную служить – меня благословили, давай с тобой попоём». Часто придёшь к нему – а там из храма певчие. И он старался внутреннее молитвенное состояние сохранить до следующей службы. Это было для него источником постоянного духовного воскрыления, он чувствовал всегда, что душа его на небе пребывает.

Потом, в последние годы, было обострение болезни. Однажды он разбился. Коляска, в которой его возили, опрокинулась, и он упал, все кости были переломаны. Потом всё-таки стал поправляться.

Позже я узнал, что он принял постриг монашеский. Постриг его архимандрит Варфоломей. Он очень радовался монашескому чину – этому долгожданному, желанному концу, потому что всегда жил, как подвижник. Монашество было естественным завершением его жизни, он был истинным, настоящим монахом.

Люди мне рассказывали, что перед смертью ему было видение Божией Матери, Которая предсказала его кончину чуть ли не за неделю до смерти. И когда он только начинал свою жизнь, тоже было предсказание о том, что ему нужно пострадать.

Он умер под праздник иконы Божией Матери «Споручница грешных». Это был также день памяти Херсонесских епископов – в Духовской церкви на Даниловском кладбище есть их придел. И, по-моему, тоже было явление этих священномучеников перед его смертью – так мне рассказывали женщины, которые ежедневно за ним ухаживали.

Господь призвал его. Постоянно ношу в сердце этот радостный, живой образ – пример того, что самые тяжелейшие условия жизни – не причина для отчаяния, ропота на Бога, на свою судьбу. Если человек обретает веру, обретает ведение – это не без промысла Божия, и болезнь может служить ко благу. Как говорится в Священном Писании: «Всё могу о укрепляющем мя Иисусе Христе» (Филипп. 4, 13). То есть, если жива душа, жив дух, вера – то открываются в человеке такие источники, такие силы, которые помогают преодолеть все эти, казалось бы, невыносимые условия. Есть такой термин – «сублимировать», может быть, не очень удачный, скорее из области эзотерического. Но вот духом своим он в себе как бы преодолел ветхого человека, косность, беспомощность телесного состава. Душа его горела чистым пламенем любви к ближним, состраданием. Хотя внешне казалось, что ему нужно сострадать, но на самом деле он, оказывается, сам всем сострадал в любви своей. Нёс радость и веру свою. Для нас образ нашего друга схимонаха Сергия останется на всю жизнь таким…

Текст – В. И. Кирюхина

В 1950-х годах в Москве было много болящих. Пётр Федорович «лежал» у метро «Кропоткинская», Марфа Яковлевна – у храма Ризоположения, болящая Лиза (монахиня Еликонида) – у храма мученика Трифона, мать Феодосия – на «Красносельской». Отец Тихон (Агриков), насельник Лавры, бывало, говорил: «Благодарите Бога, что есть ещё такие…»

Борис жил в нашем районе – неподалеку от Даниловского кладбища. Узнала я о нём так. В 1957-м году один батюшка из храма Ризоположения направил меня к болящей Марфе Яковлевне. Она мне и сказала: «Я за грехи свои страдаю, а вот юноша есть – отроком заболел. И в такой бедности живут – даже рубашку не на что купить, поменять больному». В 1957-м году умерла мамочка Бориса. Когда она умирала, он говорил ей: «Не переживай обо мне, у меня три хожалки будут, Господь пошлёт». Так и получилось, по его молитвам…

Родился Борис Филиппович Денисов в Москве 5-го сентября 1931-го года. Родителей его звали Филипп Иванович и Прасковвя Александровна. У Прасковви Александровны до рождения Бориса было очень много детей, пятнадцать деток было, и все они в раннем возрасте умирали. Прасковья Александровна очень сильно скорбела об этом, плакала, ходила на Даниловское кладбище, молилась. И вот однажды подошёл к ней старец и спросил: «Что ж ты, молодуха, так убиваешься, так плачешь?» – «Да как же, – отвечает, – только рожаю – а детей-то нет». – «Будут, – говорит, – у тебя детки, да только радости тебе мало будет…»

Борис первым остался в живых. После него ещё родились сестра Валентина и брат Владимир.

В сорок первом году началась война. Отца мобилизовали, и мать с детьми эвакуировалась в Башкирию. В чужом месте хлебнули горя. Первое время, когда у них оставалось ещё кое-что из вещей, меняли их на продукты. А когда менять стало нечего, пришлось побираться. Самому младшему из детей – братику, с тридцать девятого года рождения, – больше всех подавали. В колхозе работали, по охране овощей колхозных – там кормили… Тогда Борис и заболел.

После войны домой вернулись только в сорок шестом году. У Бориса уже были сильные боли в суставах, в ножках. Отцу говорили: «Филипп Иванович, устраивай мальчика на работу, иначе станет инвалидом детства, всю жизнь будет без копейки». Сам Филипп Иванович устроился на фабрику им. М.И. Калинина электромонтером и взял Бориса себе в ученики. Из двух с половиной лет рабочего стажа Борис полтора года пролежал в больнице. Там он увидел сон: будто пять человек несут большой деревянный крест. Когда мама пришла навестить его, он ей сказал: «Мамочка, бесполезно мне здесь лежать, я уже не встану». И она забрала его домой. Ножки у Бориса в коленочках согнуты были – так и лежал он тридцать три года…