Александр Шумский - За Христа до конца

Меня прошибает холодный пот, когда люди, облеченные властью, всерьез заявляют, что библиотеки в своем прежнем виде скоро «прикажут долго жить», что большинство книг перекачают на электронные носители. А теперь представьте себе, что выключился мировой электрический рубильник, слетели с орбиты спутники, обеспечивающие информационную деятельность, погасли экраны мониторов. Ведь возможно такое? Очень даже возможно. И вот тогда умные люди достанут запасенные впрок свечи, откроют сохранившиеся книги и будут жить дальше. Неужели не понятно, что «флэшка» не может заменить книгу. «Флэшка» вместо книги – это конец культуры. И приучать детей читать книги с экрана монитора – это значит отучить их понимать и мыслить. Святые отцы говорили, что только один вид лежащего на столе Священного Писания приводит человека в правильное расположение духа. А запах старой книги, запах типографской краски! Без этих оттенков культура гибнет.

Сегодняшние прогрессисты, у которых новейший iPhone вызывает щенячий восторг, весьма напоминают нерадивых евангельских дев, которые не запаслись елеем и не смогли встретить Жениха. Я не обскурант, я понимаю, что от Интернета никуда не денешься, сам его использую. Я не против перекачивания книг на электронные носители. Но только не трогайте при этом старую добрую книгу. Читайте Гоголя, если хотите, с экрана новейшего iPhone, но только приучите сначала ребенка к книге, взятой с полки. А ведь до чего дошло дело в школах: приходит комиссия, окрыленная идеей модернизации библиотечного дела, и заявляет, что все учебники и другие книги старше определенного года издания должны быть упразднены и удалены из школьной библиотеки. И вот бедные учителя, понимающие весь идиотизм такого требования, прячут уникальные собрания старых книг и журналов где-то в закутках школьных подвалов. Учительница биологии одной из школ рассказала мне, что комиссия потребовала убрать из кабинета биологии собрания сочинений Тимирязева и Павлова, изданные еще в 50-е годы прошлого века. Я эти собрания видел, держал в руках. Качество издания книг – переплеты и бумага – высочайшие.

Очень не хотелось бы, чтобы наши потомки назвали наше время временем либерального фашизма. Но это, конечно, не просто маразм. Здесь, безусловно, просматривается личный интерес чиновников, им выгодно ликвидировать старые учебники и книги, которые в своем большинстве лучше новых, для того, чтобы расчистить путь своим авторам и их учебной продукции. Что предполагает осваивание весьма больших денежных средств, со всеми вытекающими отсюда коррупционными выгодами. Очевидно, что под видом модернизации завершается ликвидация остатков уникальной системы советского образования, обеспечивавшее стране выживание и конкурентоспособность.

В связи с этим, нельзя не сказать об отношении чиновников от образования к курсу ОПК, который подвергся такому сокращению и поставлен в такие условия, что по существу его полноценная реализация сведена к нулю. Это и понятно, ведь релятивизм, или, как сегодня говорят, постмодернизм, означает полный произвол в нравственной и духовной сферах, удобен, прежде всего, тем, кто хочет беспрепятственно и бессовестно обогащаться за счет деградации наших детей, цинично именуемой модернизацией образования.

Что же делать, спросите вы. Обратимся к античной классике. Когда Авгиевы конюшни были переполнены нечистотами, пришел сильный и умный человек и вычистил их. Можно вспомнить и Ветхий Завет, что стало с теми, кто отлил золотого тельца, пока Моисей разговаривал с Богом. Ничего невозможного нет, надо только захотеть. Можно жить по-другому: не воруя, не унижая стариков и детей, отдавая Родине и народу себя без остатка и видя в этом высшее счастье и смысл. И многие, очень многие сегодня так и живут. Один из таких – князь Григорий Перельман-Мышкин. Замечательный русский еврей, показавший всему миру, что он, говоря языком шукшинского героя Егора Прокудина, золотого тельца «вполне презирает».

На днях разговаривал с одним молодым немцем российского происхождения, который в детстве в «лихие девяностые» был увезен родителями в Германию, но теперь по личным причинам решил вернуться в Россию. Русским языком Юрий владеет вполне хорошо.

Я спросил его, как проявляется в Германии ювенальная юстиция. И Юрий рассказал мне следующую историю: «У моего дяди двенадцатилетняя дочь. Попала она в плохую компанию и однажды пришла домой совершенно пьяная. Отец отлупил ее, причем достаточно умеренно. Но она тут же сообщила об этом в ювенальные органы, и они мгновенно прибежали. Доводы отца их совершенно не интересовали. И вот, с тех пор представители ювенальной опеки чуть ли не ежедневно приходят в дом к моему дяде и проверяют все, от клозета до платяного шкафа. А доченька лишь посмеивается, продолжает ходить на гулянки, продолжает выпивать, а отца, как только он пытается сделать ей внушение, начинает шантажировать ювенальной юстицией. Как только отец или мать пытаются ее лишь пожурить, она достает сотовый телефон и, нагло улыбаясь, начинает нажимать на кнопки. Дядя говорит, что чувствует себя как в настоящем концлагере с дочерью-надсмотрщицей». Вот такая безотрадная картина немецкой жизни. Дети нынче бывают очень смышленые, если не сказать лукавые, и можно представить, в каком страхе они держат своих родителей и близких.

А теперь вообразите, что ювенальная юстиция будет законодательно утверждена у нас в России. При нашем правовом беспределе мы получим не просто концлагерь, а ад кромешный. В Германии ювенальщики еще соблюдают какие-то правила, на то они и немцы. Они дядю сразу не забрали, ребенка не изъяли, ходят и наблюдают, дают дяде шанс «исправиться». Наши ювенальщики такие церемонии разводить не станут, тем более, что с ювенальными органами непременно тут же сольется криминал, наживающийся на торговле детьми. Единственная надежда на то, что у нас все-таки маленьких иуд, сдающих своих родителей, окажется намного меньше, чем в Германии. Все же русские дети не столь циничны как западные. Ювенальная юстиция предполагает тотальное стукачестсво всех на всех, о котором Сталин и мечтать не мог. Так что же наши правозащитники, обличающие доносительство при Сталине, в отношении ювенального стукачества молчат как рыбы?

Ювенальный проект – многоцелевой. Прежде всего – это богоборческий проект, поскольку разрушение семьи, сотворенной Богом, есть бунт против Божиих установлений. Надо провести всероссийский круглый стол, чтобы подробно разобрать все последствия введения в России ювенальной юстиции, хотя уже очень многое сделано в этом направлении Татьяной Шишовой, Ириной Медведевой, Людмилой Рябиченко и др. Очевидно, что введение ювенальной юстиции пагубно скажется на рождаемости. У нас и так население катастрофически уменьшается, а ювеналка и вовсе сделает этот процесс необратимым. Какая мать, скажите на милость, захочет рожать ребенка, заведомо зная, что у нее из-за недостаточных доходов отберут этого самого ребенка ювенальщики. Такая несчастная женщина либо вообще не захочет беременеть, либо сделает аборт. И упрекать ее за это будет непросто. Одно дело, когда женщина решается на аборт по причине своего эгоизма или нравственной незрелости, и совсем другое, когда она это делает, обливаясь слезами, из-за ювенальной юстиции. Я понимаю, что аборт в любом варианте остается страшным грехом, но все же разница в приведенных мной случаях существенная. И, кстати, для священника подобные ситуации станут серьезным испытанием. Представляете, приходит ко мне на исповедь будущая мать и говорит: «Я хочу сделать аборт, потому что моего ребенка все равно отнимут ювенальщики, поскольку денег у нас с мужем очень мало. Нашего ребенка увезут в неизвестном направлении, и мы его больше никогда не увидим и не будем знать, что с ним стало». Конечно, я никогда не благословлю женщину на такое. Но как я сам-то буду чувствовать себя после этого. Получается, что от смертного греха я ее отговорил, а на заклание к педерастам-ювенальщикам еще не родившееся дитя уже отправил. Во всяком случае, я именно так буду все это воспринимать. И появится еще один, по слову Достоевского, «проклятый вопрос».