Андрей Ткачев - Возвращение домой. Когда рождается вера

Подобное происходит и в музыке: Шостакович пишет симфонию – и отражает в ней целую эпоху. На низком уровне творчества человек «выговаривает» себя, а на более высоком он, говоря о своем, затрагивает боль всей эпохи и современного ему человечества. На наивысшем уровне человек говорит за все человечество вообще, когда его книга жива во все времена и эпохи, потому что в ней есть нечто, объединяющее всех.

В этом смысле христианство дает человеку новые возможности для творчества, возможность прикоснуться к боли и радости всего человечества.

Православие очень сострадательно и внимательно к человеческой душе. Актер может играть персонажа XVIII века – и через христианство понять его как своего современника. Если сострадание позволяет нам понять, что столетия идут, а ничего не меняется внутри нас и человечество остается тем же, то искусство достигает своей высокой цели. Оно показывает нам человека как такового.

Неверующие люди часто спрашивают нас: почему все так сложно устроено в мире, в Церкви, почему Бог не мог все устроить проще?

Но мы все должны понимать, что в истории нашего мира есть три действующих лица: это Бог, человек и диавол. То есть умных, деятельных стороны – три. Все они упомянуты в молитве «Отче наш»: Бог Живой, к Которому нужно обращаться; человек, просящий простить ему долги, согрешения его, как и он сам прощает; и лукавый. Вот в этом «треугольнике» коренится ответ: Бог ни в чем не виноват, диавол во всем виноват, а человек виноват частично. Об этом же говорит святитель Филарет (Дроздов) в ответе Пушкину. Поэт писал:

А святитель ему отвечал:

Мы знаем, что человек на многое способен – как в хорошем, так и в плохом смысле. Как говорил Ф. М. Достоевский устами одного из своих героев: «Широк человек, я бы сузил». Поэтому мы, принимая во внимание огромное количество людей, самодеятельных и самовольных; принимая во внимание «родовую травму» – грехопадение; принимая наличие лукавого, который сеет плевелы на поле, засеянном пшеницей, получаем очень непростую картину мира, в котором царствует Бог. И в ней нужно отделить, как сказано в Евангелии, пшеницу от плевел.

Например, закат: от Бога или от лукавого? – От Бога. А крик жертвы на фоне заката – это от Бога, человека или диавола? – Это от человека и от лукавого. И так далее… Художник, рисующий распускающиеся цветы – это Божие и человеческое. И так нужно разбираться, где кто действует из трех лиц: падший дух, испорченный им человек или Благой Бог, царствующий над этим миром.

Такое же рассуждение нужно нам и при взгляде на сложность организации церковной жизни: здесь главная задача, как говорится, за деревьями увидеть лес. Сквозь свечи, кадильный дым, сквозь ризы на иконах должно светиться главное: Церковь – столп и основание истины, Дом Бога Живого, и Христос – глава ее, а она – Его Тело. Как только эта истина удаляется, уходит из сознания приходящих и служащих, тогда происходят серьезные исторические колебания, которые потрясают Церковь. И тогда, как с груши, падает все лишнее, для того чтобы обнажить сущность.

То есть забвение сущности – это, по сути, просьба к Богу о катастрофе . Мы вольно или невольно просим Бога: «Ты тряхни это все, чтобы слетела фальшивая позолота, а осталось только то, что истинно». И тогда мы становимся виновниками грядущих бед.

Символ веры – это краткое исповедание того, во что верит Церковь. Он содержит в себе главные вероучительные истины христианского богословия, которые должен знать каждый христианин. В древности эти истины преподавались в особых огласительных училищах, которые существовали при церковных общинах.

В каждой Поместной Церкви был свой Символ веры, который по смыслу был тождествен другим, но мог отличаться отдельными выражениями. Символ веры, который мы слышим в храме сегодня, был сформулирован в IV веке, большей частью на I Вселенском Соборе, и окончательно сложился на II Вселенском Соборе.

Символ веры формирует христианское мировоззрение, это камертон, по которому настраивается правильный образ мышления. Это не молитва, здесь мы не обращаемся к Богу непосредственно, а говорим, во что мы верим, громко, вслух.

Каждому человеку нужно хорошо знать Символ веры – в особенности тем, кто готовится к крещению или будет крестным отцом или матерью у маленького ребенка, за которого нужно будет эту веру исповедовать. Ее впоследствии нужно будет преподавать ему в виде поучения по мере возрастания.

Мы поем Символ веры на литургии, как наше общее свидетельство о том, что мы веруем правильно, не так, как сами захотели, придумали, а так, как научены Апостольской Церковью.

Первая часть Символа веры, где говорится о Боге Отце – довольно общая, и при желании на ней можно остановиться и уделить ей очень много внимания. Но можно пройти ее быстро, а затем сконцентрироваться на том, что говорится об Иисусе Христе.

Символ веры формирует христианское мировоззрение, это камертон, по которому настраивается правильный образ мышления. Это не молитва, здесь мы не обращаемся к Богу непосредственно, а говорим, во что мы верим.

Начало Символа веры – « Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым ». В этой части Символа веры у нас нет споров с иудеями и мусульманами: и те, и эти веруют в Единого Бога, который есть Творец видимого и невидимого мира. Здесь нам с ними не о чем спорить.

Споры начинаются там, где говорится о Христе. Христос есть камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится (1 Пет. 2:6), но Он же есть камень преткновения и соблазна (см.: Рим. 9:33), поэтому в Него не все веруют или не все веруют одинаково.

Символ веры – Христоцентричен. Текст Символа веры в основном посвящен Второму лицу Святой Троицы – Господу Иисусу Христу.

Мы не просто веруем в Бога, но веруем также и «во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век».

Христос – Сын Божий, единственный Сын Небесного Отца .

Рождение Сына от Отца – дело внутритроичных отношений. Как слово рождается в уме, так Сын рождается от Отца: без истления, без истечения, без разделения, таинственно – прежде всех век. Подчеркивается предвечный характер отношений между Сыном и Отцом. Отец – вечен и Сын – вечен. Он рождается не во времени – эта ересь Ария была отвергнута на I Вселенском Соборе, – Сын Божий рождается прежде всех век.