Виктор Кротов - Человек среди религий. Сказки и размышления

Великие храмы тянутся к небу и поражают своей красотой входящего. Пышные или трогательные церемонии наполняют сердца волнением. Грандиозные книги полны мудрейших размышлений о высшей реальности. Но главные события религиозной жизни всё-таки разворачиваются в человеческой душе.

Какие ориентиры помогает найти человеку чувство веры? К чему оно его зовёт, от чего удерживает? Или даже спасает?..

Наверное, первое, от чего спасает человека вера, – это от легкомыслия. От незадумчивости, от неприметчивости, от нечувствительности к чужому страданию (своё-то чувствуется само по себе). Первое, к чему располагает человека вера, – это к поиску жизненного пути. Не к поиску денег или карьеры, к чему располагает слишком многое другое, но к духовному самоопределению.

Вера спасает не столько от страдания, сколько от неверного восприятия страдания. Не спасает от смерти, но спасает от страха смерти. Не спасает от заблуждений, но спасает от равнодушия к истине.

Деятельность чувства веры в человеке прежде всего возбуждает у него стремление к верной ориентации. К переходу от ложных ориентиров, ложных представлений о жизни – к истинным. Именно этот внутренний импульс лежит в основе религии, какими бы дополнительными побуждениями она ни обрастала. Чувство веры ищет ориентиры среди людей и традиций, в практике и в теории – всюду, где признаётся существование высшей реальности и наша связь с ней.

С поиском верных представлений о жизни для верующего человека неразрывно связан и поиск верных представлений о смерти. Ведь именно в восприятии смерти религиозное сознание особенно расходится с тем сознанием, для которого не существует реальности, стоящей над жизнью и смертью. Это проблема не только страха смерти. Это проблема всей ориентации сознания, всего строя чувств, всей практической жизни, её житейских и мировоззренческих ценностей.

То силовое поле, которое создают наши представления о жизни и смерти, постепенно приводит к преобразованию самой нашей личности. Это уже не частное дело чувства веры, отстаивающего себя среди многих других чувств: вера становится камертоном, определяющим внутреннюю тональность бытия. Начиная догадываться о том, какова на самом деле жизнь и что на самом деле представляет собой смерть, человек начинает догадываться и о том, каким быть ему самому. А чувство веры подсказывает ему, что существуют не только догадки, но и отгадки.

Один человек по имени Шемун всю жизнь странствовал по свету.

Характер у него был неплохой. Куда ни придёт, где ни остановится, со всеми уживётся, с кем-то и сдружится, кому-то чем-то поможет, а потом всё-таки соберётся – и дальше пойдёт. Такая вот натура у него была: что-то он хотел найти, да и сам не знал что.

Странствовал Шемун, странствовал и пришёл однажды к удивительному перекрёстку. Много дорог здесь пересекалось, и прямо посреди перекрёстка стоял дом. Уютный, нарядный – и дверь приоткрыта!

Дом Шемуну понравился. Да и многим, он, наверное, нравился: на всех дорогах и дорожках, которые к нему сходились, следы только к дому вели, а из дома следов вовсе не было.

«Ну и компания там, должно быть, собралась! – подумал Шемун. – Зайду-ка и я в этот дом на перекрёстке».

Зашёл в дом: что такое? Никого нет. Ни одного человека.

Внутри дом тоже оказался красивым и уютным. «Прямо жить бы здесь и жить, – подумал Шемун. – Нельзя же всё время путешествовать.»

Смотрит: стол накрыт, кровать постелена. Подождал Шемун, не придёт ли кто, но никого не было. Поел он и спать лёг.

Проснулся Шемун рано утром. Солнышко светит, птички поют. Вышел он на крыльцо, осматривается. Пригляделся внимательнее – что такое! На всех дорогах и дорожках, которые к дому сходятся, все следы от него ведут, а к дому следов как не бывало.

Шемун спустился с крыльца, осмотрел одну дорогу, другую… Вот и – его собственные следы. Только не на той дороге, по которой он вчера пришёл, а на другой, и тоже от дома ведут.

«Ну что ж, – подумал Шемун, – значит надо дальше отправляться. Тоже верно: на перекрёстке только передохнуть можно, новых сил набраться.»

И пошёл по своим собственным следам. Интересно ведь, куда они приведут…

– (Традиция: наблюдение и погружение) Познавательное отношение к религиозной традиции похоже всего лишь на туристическую экскурсию к местной достопримечательности. Только тогда, когда мы принимаем традицию в свою жизнь, а она принимает нас в свою, только тогда мы начинаем раскрывать её значение для себя. Поэтому не будем увлекаться суждениями о многочисленных конкретных традициях. Будем искать ту традицию, которая ближе всего нам самим.

– (Практика: для себя, для других и ещё для Кого-то) В основе религиозной жизни лежат внутренние переживания, но они постоянно выводят человека в практические области. По религиозной практике можно составить более глубокое представление о религии, чем по её теоретическим концепциям. Религия – это скорее спецовка, чем праздничный наряд. Об этом полезно помнить, когда пытаешься понять, имеешь ли ты дело с подлинно религиозным человеком. Об этом необходимо помнить, когда сам входишь в религиозную жизнь.

– (Теория: оправдание и утверждение) В отличие от научных теорий, постепенно выводящих человека к тем или иным прагматичным результатам, религиозная теория в большей степени является кристаллизацией практических духовных постижений, чем их источником. Теология и религиозная философия послужат нам скорее для укрепления чувства веры, нежели для его формирования на пустом месте. Но для логического мышления их работа особенно ценна: она служит для увязывания различных внутренних ориентиров друг с другом.

– (Этика: компас и полюс) Этическое чувство до поры до времени может служить нам само по себе. Чувство веры взаимодействует с ним и одухотворяет его, выводя представление об этическом магнитном полюсе за пределы индивидуальности. Если этого не происходит, стоит быть настороже. С одной стороны нам грозит этический релятивизм, с другой – чрезмерное возвеличивание этического чувства. Хотим ли мы сами придавать направление стрелке компаса?.. Хотим ли сделать сам компас целью своих стремлений?..