Марина Надеева - Духовные ценности христианства

Важно объяснить, почему народы Римской империи, среди которых, прежде всего, начало распространяться христианство, оказались так восприимчивы к этому учению, почему христианство разрослось до масштабов мировой религии? Наша задача раскрыть те естественные, социально-культурные механизмы, которые привели к тому, что учение иудейского пророка Иисуса стало мировой религией, оказавшей огромное влияние на ход мирового развития.

Христианская апологетика утверждает, что, в отличие от всех остальных религий мира, христианство не создано людьми, а дано человечеству Богом в готовом и законченном виде. Однако сравнительная история религиозных учений свидетельствует о том, что христианство не было свободно от религиозных, философских, этических и иных влияний. Христианство усвоило и переосмыслило предшествующие идейные концепции иудаизма, митраизма, древних восточных религий, философские воззрения. Все это обогащало и цементировало новую религию, превращало ее в мощную культурно-интеллектуальную силу, способную противопоставить себя всем национально-этническим культам и превратиться в массовое наднациональное движение. Усвоение первоначальным христианством предшествующего религиозно-культурного наследия отнюдь не превращало его в конгломерат разрозненных представлений, а способствовало принципиально новому учению получить всеобщее признание.

К моменту возникновения первой христианской общины в Палестине, которая входила в состав Римской империи, общественное сознание народов, населявших империю, было подготовлено к восприятию христианского вероучения. Сложились как социальные, так и культурные предпосылки для восприятия христианства.

К середине I в. н.э. настало время, когда уверенность римлян в том, что их мир наилучший из возможных миров, осталось в прошлом. Христианство появилось в период острого социально-экономического кризиса рабовладельческой Римской империи. Этот кризис охватил как беднейшую часть общества, так и состоятельные слои населения. В страхе перед римскими императорами, которых она же и создала, рабовладельческая аристократия спешила забыться в беспробудном пьянстве, разврате и доносительстве. Рядом с этим господствующим классом, который частью вырождался в бешеной погоне за наслаждениями и не знал пределов своей жадности и жестокости, а частью охвачен был состраданием к беднякам и отвращением к деньгам и наслаждениям, все больше увеличивалась армия трудящихся рабов, с которыми обращались хуже, чем с животными. Подавление восстания Спартака убедило рабов, что попытки освобождения с помощью силы к победе не приведут.

Социально-экономический кризис рабовладельчества сопровождался разложением традиционных религиозных верований и широким распространением суеверий и мистики. Известный римский историк Тацит (ок. 55 г. – ок. 120 г.), впервые упомянувший о христианах, отмечал полный разброд в умах современного ему общества. Он утверждал, что среди величайших мыслителей древности и их учеников и последователей можно обнаружить приверженцев противоположных взглядов, и многие твердо держатся мнения, что богам нет ни малейшего дела ни до нашего возникновения, ни до нашего конца, ни вообще до смертных: вот почему часто жизнь хороших людей так безрадостна, а счастье выпадает в удел дурным.

Ясно, что при таком умонастроении теряло всякий смысл обращаться к традиционным богам в решении жизненных задач. Нужны были более действенные ценности. Новая мораль и новое мировоззрение могли быть усвоены людьми лишь, будучи облеченными в религиозную оболочку. Это определялось не только уровнем развития общественного сознания, но и потребностью обездоленных в надежде, защите и утешении.

Великий Рим с его многобожием был вполне удовлетворен издавна существовавшей в нем религией, которая активно укрепляла имперскую власть и фактически обожествляла сменявших друг друга императоров. Но обширные и постоянно расширявшиеся границы империи способствовали включению в нее множества чуждых римской античной традиции народов, у которых были свои боги, далеко не всегда находившие себе место в пантеоне Рима. Было у римлян и немало рабов-пленников из дальних стран, тоже имевших свои религиозные представления и поклонявшихся своим богам. Таким образом, создавалась ситуация, объективно требовавшая навести в рамках гигантского государства некий религиозно-идеологический порядок.

Рим привык к многобожию. Но это не меняло того обстоятельства, что великой империи нужна была новая, общая для всех религия. Важно было лишь найти такую, которая подошла бы.

Новая религия должна была откликаться на запросы времени и предложить пути и способы объединения людей с разными религиозными представлениями в нечто более крепкое и цельное, связанное с единой мировоззренческой системой, приемлемой для подавляющего большинства населения. Такая система должна была удовлетворять нескольким важным условиям.

Во-первых, новая религия должна была быть этнически нейтральной, то есть не разделять, а соединять все разнородное население империи.

Во-вторых, новая религия должна была включить в себя все то, что уже было известно существовавшим до нее и достигшим весьма высокого уровня развития религиозным системам Ближнего Востока.

В-третьих, это должна была быть принципиально новая религия. Римляне были достаточно высокомерны, чтобы позволить себе просто заимствовать у своих колонизованных подданных их религии.

Этой религией мог бы стать испытывавший острый кризис иудаизм – при условии резкого разрыва со своей национальной ограниченностью. Именно нечто в этом роде и произошло.

Уже задолго до христианства сложилась идея мессианства . Представления о божественном спасителе можно найти в древнеегипетских текстах, в религиозных мифах Вавилона, иранской религии зороастризма, в иудаизме.

В иудаизме – религии древних евреев – берет свое начало вера во всемогущего Бога. Эта вера выражает трагическую судьбу истории народа, описанную в Ветхом Завете – собрании книг, священных как для иудаизма, так и для христианства. Ветхозаветная история исполнена скитаниями и надеждами, горечью вавилонского и египетского плена. И, конечно же, такая история породила особенную религию. Люди нуждались в утешении и надежде, и дать их мог лишь Бог, который сам был творцом мира и властелином космической судьбы.