Дмитрий Володихин - Митрополит Филипп

Что же тут от самого Филиппа?

Во-первых, трехглавие Успенской церкви. Три «луковицы» на невысоких барабанах поставлены в один ряд. Так, чтобы с моря, от бухты Благополучия всякий мореход, прибывающий в монастырскую гавань, видел их: первый, поменьше, второй (средний) – выше, крупнее первого и, наконец, третий, такой же по размеру, как и первый. Могучая крепостная стена вокруг обители появится лишь в 90-х годах XVI столетия. Поэтому три купола Успенской церкви при игумене Филиппе ничто не загораживало от восхищенных взглядов. Большие русские лодии старомосковских времен ходили под парусами, поставленными на трех мачтах. Из них средняя, естественно, возвышалась над передней и задней. Вся жизнь Беломорья была крепко просолена бытом моряков, дальними плаваниями, борьбой с бурями и нелегкой рыбацкой работой. Так кому же мог показаться непонятным символ корабля, сокрытый в Успенском храме Соловецкого монастыря? Все понимали смысл сопоставления: как лодия идет по штормовым волнам, порой зачерпывая соленую водицу, теряя паруса, вздымая нос навстречу грозному валу, так и корабль иноческий плывет по океану страстей, подчиняя духовному искусству мореплавателей неверную стихию жизни? Всякий, способный видеть, видел: те же люди находятся внутри обители и за ее стенами, ходят они на своих судах под своими парусами, только одни вылавливают рыбу, а другие спасают души, «словесным неводом» вытаскивая их из-под носа у бесов…

В-вторых, расположение хозяйственных построек. Катастрофический пожар 1538 года братия восприняла одновременно как урок духовный и хозяйственный. Тогда сгорели храмы, а вместе с ними трапезная, служившая местом собрания иноков – не только для еды, но и для решения важных вопросов сообща. Превратились в пепел склады с богослужебным имуществом, одеждой, продуктами, хозяйственными припасами… Филипп знал: строительство приведет в обитель множество новых людей, привлечет и новых иноков. Он рассчитывал избавить монастырь он новой огненной беды – теперь она ударила бы по умножившимся насельникам намного больнее, чем раньше. Строительство каменной церкви вообще стало возможным лишь с изменением всего экономического быта Соловков, и дальновидный игумен понимал неизбежность больших перемен. А потому готовил братию к новым условиям жизни. Появление огромной трапезной и значительных служебных помещений было частью большой программы экономических преобразований [27] Об изменениях в хозяйственной жизни Соловецкого монастыря при Филиппе см. в этой же главе ниже. .

В-третьих, именно Филипп дал имя новому храму. Игуменский сан делал наречение храма обязанностью Филиппа. В Соловецкой обители почитали всего более Спасителя, Богородицу святого Николая. «Чудотворца Николу» вообще любили в Поморье и часто обращались к нему за помощью. А потому и храмов Никольских построено по берегам Белого моря великое множество. Моряки считали его своим главным заступником после самого Христа… В первые годы игуменства Филиппа монастырь располагал тремя деревянными храмами: Спасо-Преображенским, Успенским и Никольским. Почему Филипп выбрал именно Успенскую церковь для последующего обращения в каменную?

Причин может быть две.

Игумен мог исходить из чисто утилитарных соображений. Спасо-Преображенский собор играл роль главной церкви монастыря, к тому же, крупнейшей по размеру. Филиппу могло показаться рискованным делом – браться за столь значительную работу без опыта. Николький храм, напротив, был скромных габаритов, а потому не соответствовал величию замысла настоятеля. Храм Успения подошел, видимо, по той причине, что был не слишком мал и не слишком велик… А может быть, и того проще: в описи 1549 года Успенская церковь отличается от двух прочих тем, что она – «теплая», т. е. отапливаемая в холодное время. Учитывая краткость лета на Соловках, именно в ней, по всей вероятности, проводилось наибольшее количество богослужений в течение года. А значит, прежде двух прочих следовало возводить в камне именно ее.

Однако игумен мог принять решение по совершенно иным причинам. Похоже, Филипп с особым почитанием относился к Пречистой Богородице . У него в келье стояла икона Богоматери Умиление. Монастырское предание, рассказывающее о том, как обрел Филипп богородичную иконы в пекарне, также косвенно свидетельствует об этом. Наконец, до наших дней дошли два образа, находящихся ныне в музейных хранилищах Московского кремля. Основной сюжет у них одинаковый: «Богоматерь Боголюбская с предстоящими Зосимой и Савватием, клеймами их жития и сценами притч» (у второй иконы «сцены притч» отсутствуют). На обеих читается надпись: «В лето 7053 (1544/1545 г.) написаны бысть иконы си при благоверном и великом князи Иване Васильевиче всия Руси и при архиепискупи Феодосии, при игумени Филиппи». [28] Надпись на второй иконе отличается незначительными деталями. Очевидно, обе созданы в период краткого «первого игуменства» святого Филиппа на Соловках – до того, как он отошел от дел и отправился пустынножительствовать. По ним ясно виден замысел будущего церковного строительства: на среднике изображены десять иноков Соловецких, предстоящих в молитвенных позах Богоматери; за их спинами возвышаются фигуры преподобных Зосимы и Савватия с нимбами; Господь благословляет их с небес; местом действия служит Большой Соловецкий остров – суша, с всех сторон окруженная водой и с церковными зданиями в правой части; две больших монастырских церкви нарисованы достаточно условно, но все-таки нетрудно понять, что обе они – каменные, а не деревянные. Но в 1545 году на Соловках не было ни единого каменного храма. Надо полагать, игумен просил иконного мастера изобразить общее моление братии к Богоматери о совершении каменных церквей на Соловках, – как он мечтал. Это моление не осталось безответным. А значит, при окончании строительства следовало вспомнить об имени Матери Божьей, отнесшейся к мечтам Филиппа милостиво…

Что касается придела освященного во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи, то тут все проще. Скорее всего, это было актом почтения к государю Ивану Васильевичу, патрону монастыря. Тем более, что без материальной поддержки, оказанной молодым царем, большое строительство на Соловках вообще могло бы не состояться… [29] О вкладах Ивана IV в Соловецкую обитель см. ниже в этой главе.

Любопытная деталь: очевидно, митрополит Макарий благоволил Соловецкой братии. Без его позволения, во всяком случае, не произошло бы причисление преподобных Зосимы и Савватия Соловецких к лику святых. Однажды он сделал монашеской общине Соловков своеобразный намек: пора бы вам, иноки, прославить место свое, благоуханный рай на зачарованных островах – возвести каменные церкви. Потрудитесь! Это произошло сразу после того, как монастырь пострадал от пожара в 1538 году. Ведь именно тогда, казалось бы, создалась удобная ситуация для подобного начинания: старые церкви исчезли, так новым бы появиться уже в камне, чтобы никакое пламя не грозило их судьбе… То ли в конце 1538-го, то ли в 1539 году, будучи еще архиепикопом Новгородским, Макарий отправил в Соловецкий монастырь вещь поистине драгоценную в условиях русского Средневековья – механизм для башенных часов. Это чудо механики, сработанное новгородским мастером Яковом, сохранилось до наших дней и теперь является экспонатом музея-заповедника в Коломенском. Часы владыкаотправил с надеждой увидеть их когда-нибудь на каменной звоннице, а не над деревянными воротами… [30] До пожара в обители имелись свои часы, но, как видно, они пострадали от огня.