Дмитрий Володихин - Митрополит Филипп

Андрей Кобыла, вероятно, был коренным московским землевладельцем.

Ряд историков считает и его сына Федора Степановича Колычева уроженцем новгородчины, но это лишь предположение, а не установленный факт; некоторыми учеными этот тезис оспаривается.

Швеция тогда находилась в подчиненном положении по отношению к Датской короне.

Стен Стуре Младший также регентствовал в Швеции – в 1512–1520 годах. Степан Иванович к тому времени был взрослым самостоятельным человеком, вряд ли он мог «подцепить» прозвище столь поздно.

В исторической литературе высказывалось мнение, согласно которому Степан Иванович получил от Василия III боярский чин. Это мнение основательных доказательств не получило.

Слова Жития несколько адаптированы для восприятия современного читателя.

Видимо, Ринген, – в районе Юрьева (Дерпта, Тарту).

По сообщению писателя-краеведа Романа Гацко, отец и мать святителя похоронены в селе Ворсино-Колычево под Подольском.

Точное выражение Жития: «в полате царской».

Проще говоря, он отведал кнута.

Для 1537 года этот день приходится на 3 июня.

Помимо Андрея Старицкого расстался с жизнью и другой брат Василия III – удельный князь Юрий Дмитровский. Его схватили вскоре после смерти великого князя, несколько лет держали в темнице, где и уморили в 1536 году. Правда, летопись приписывает ему крамолу против государя-младенца. Видимо, мысли о быстром политичекском усилении и, в перспективе, захвате трона, посещали Юрия Ивановича.

В Житии отсутствует имя «Сидор», но его приводит жизнеописатель Филиппа XVII столетия – Сергей Шелонин.

Цитата несколько адаптирована для современного читателя.

Цитата несколько адаптирована для современного читателя.

Позднее станет видно, что речь идет об окончательном утверждении Филиппа в игуменском звании – до того он был недолгое время настоятелем, но отказался от управления обителью.

Так длинно именовали в XVI столетии Соловецкий монастырь, и в этом не было ничего необычного.

В одном позднем памятнике («Сказание вкратце от летописца» о соловецких игуменах) сказано, что Филиппа постригли аж в 7045 году, т. е. не позднее августа 1537-го. Это уже явная ошибка.

Можно, конечно, рассматривать цифры, извлеченные из Жития как недостоверные. Тогда и 1539 год вероятен, и даже 1540-й. Но после того, как обнаружено совпадение имени крестьянина, у которого Федор Степанович пас овец, с именем реального человека, проходящего по землеописаниям, недостоверность такого рода надо доказывать. И пока доказательств не видно.

Очевидно, духовнику.

В настоящее время известно несколько почитаемых списков с этой иконы. Один из них был обретен чудесным образом, под артобстрелом, жительницей блокадного Ленинграда.

Подробнее о современном состоянии Филипповой пустыни рассказывается в Главе IX.

Цитата несколько адаптирована для современного читателя.

Формулировка Жития позволяет предполагать, что Филиппа еще раз возили в Новгород Великий к Феодосию, и он опять получил его благословение на игуменство в Соловецком монастыре.

Историк Владимир Буров предлагает несколько иную хронологию. В частности, он пишет: «Время первого игуменства Филиппа было определено нами на основании анализа документов – не ранее февраля 1543 г. по сентябрь 1545 г.» Возможно, в распоряжении В. Бурова имелись до сих пор не опубликованные документы. Однако игуменство Филиппа в летние месяцы 1545 года крайне маловероятно – данные Жития противоречат этому (не набирается полутора лет повторного игуменства Алексия до июля 1546 г.). Что же касается лета 1544 года, то оно явно «не ранее февраля 1543 г.». Просто пока не видно оснований, по которым начало первого игуменства Филиппа можно было бы отнести к столь раннему времени. Остается ждать, пока не В. Буров не обоснует свою датировку документально.

Звонницы давным-давно уже нет, но в XVI веке она существовала.

Об изменениях в хозяйственной жизни Соловецкого монастыря при Филиппе см. в этой же главе ниже.

Надпись на второй иконе отличается незначительными деталями.

О вкладах Ивана IV в Соловецкую обитель см. ниже в этой главе.

До пожара в обители имелись свои часы, но, как видно, они пострадали от огня.

По другим сведениям, «…деревню при реке Шишне, пустошь, называемую Сухой наволок, и острова, лежащие по обе стороны реки Выга: Дасугею и Рахново».

Возможно, эти данные не совсем полны, но если и так, то пропущено немногое.

Пузырево получено вкладом от И. В. Полева, важно тут другое: государь не одобрял уход земли из службы к монастырям, старался ограничить этот процесс, но вкладную Полева все-таки утвердил.

Воспрепятствовать.

Адаптировано к восприятию современного читателя.

Сооружение каменных стен завершится в 90-х годах XVI столетия.

Во времена строительства Спасо-Преображенского собора Соловецкую обитель считают в Москве уже довольно значительным монастырем, достойным внимания. От имени государя Ивана Васильевича туда отправляют два небольших колокола, еще один дорогой крест, серебряный кубок, а главное, значительные суммы на поминовение членов царского семейства – трех жен монарших, последовательно сошедших в могилу, и его брата Юрия.

Или, может быть, деревянный, впоследствии замененный каменным барабаном.

В старину Покровский собор именовали Троицким.

Той же «гармошкой» оформлена, кстати и крыша Успенского храма.

Впрочем, архимандрит Соловецкий Досифей считал иначе. По его мнению, «…железный промысел есть не что иное как железный завод в поморских монастырских вотчинах. Попечением Соловецких настоятелей отыскиваема была железная руда и вырабатывалось хорошее железо, которого достаточно было на удовлетворение монастырских надобностей». Доказательств этому утверждению нет. Напротив, А. А. Савич показал, что железа монастырю не хватало, оно закупалось на стороне в больших объемах. Какой уж тут завод!