Анастасия Новых - Птицы и камень

Костюшкин, будучи уже под впечатлением рассказа, поперхнулся кофе. Он закашлялся и выскочил в туалет.

– Э-э-э, – махнул рукой Чмиль. – Слабак!

– Ну, с десятью трупами ты явно перестарался, – заметил Ребров. – Там и одного было достаточно для впечатлений.

– То я так, для щекотания нервов, – отшутился Чмиль.

В это время раздался резкий, оглушительный звонок телефона. Чмиль и Ребров одновременно вздрогнули.

– Да, брат, нервы у всех у нас уже ни к чёрту! – усмехнувшись такой реакции, промолвил Ребров и взял трубку.

– Дежурный пятнадцатого отделения милиции, майор Ребров.

– Приезжайте быстрей, – раздался в трубке дрожащий голос какой-то старушки. – Там… там… выстрелы… что-то происходит, ребёнок плачет…

– Минуточку. Назовите свою фамилию, имя, отчество, адрес…

Старушка стала сбивчиво говорить, волнуясь и всё время повторяя, что за стенкой что-то случилось, ребёнок плачет, и нужно срочно приехать. Это тревожное состояние пожилой женщины на каком-то неведомом уровне передалось и Реброву. Внутри что-то сжалось. Но майор старался держаться спокойно, выясняя все подробности ситуации. Так было положено по инструкции. Хотя он прекрасно понимал, насколько дурацкими и нелепыми казались его вопросы на том конце провода. Человек в шоковом состоянии, а у него спрашивают имя и отчество. Но, с другой стороны, кто-то должен сохранять спокойствие, дабы рассуждать трезво и ясно, как бы ни была накалена ситуация. Ведь любая паника всегда лишь усугубляет и без того напряжённое положение.

Минуты через две майор, наконец, выяснил суть дела. Звонили соседи из частного дома на двух хозяев. Старик со старухой проснулись оттого, что услышали звуки, похожие на выстрелы. Потом за стенкой начался шум, какая-то возня, крик ребёнка. Они позвонили в РОВД.

Ребров напряг память. Названный адрес показался ему знакомым. И тут он вспомнил… Ну, конечно, когда Ребров был ещё оперативником, его пути-дорожки пересекались с хозяином этого дома. Неплохой мужик, в те времена дружинник, он помог операм задержать матёрого уголовника. Сейчас стал частным предпринимателем. Проживает с женой, сыном лет десяти и пожилой матерью. Торгует вместе с женой на вещевом рынке. Живут ни бедно, ни богато. Зарабатывают свою копейку. Мужик не пьёт, не курит. Что-то со здоровьем у него, язва, что ли… Нет, если бы и были пьяные разборки, то только не в этом доме.

Ребров насторожился. Смутное, необъяснимое чувство беспокойства нарастало, словно снежный ком. «Нет, что-то здесь не так, что-то там случилось действительно серьёзное. Надо срочно вызвать опергруппу. Стоп…» Опергруппа уехала на другой конец района. Ребров прикинул – пока он им сообщит, пока они приедут, может быть слишком поздно. Слишком!!! Ребров и сам не знал, почему был так уверен в том, что оперативники не успеют. Он чувствовал на каком-то подсознательном уровне, что необходимо действовать сейчас и быстро. Майор вскочил с места и бросился в соседнюю комнату за курткой.

– Кого ещё нелёгкая… – Чмиль не успел договорить, его перебил Ребров, остановившийся на полпути.

– Так, Чмиль, срочно сообщи опергруппе записанный адрес. Пусть немедленно выезжают как только смогут!

Ощутив всю серьёзность ситуации, Чмиль спросил:

– Да что случилось?

– Бабка слышала выстрелы. За стенкой, похоже, борьба… Этот дом в двух кварталах отсюда… Не желаешь освежиться пробежкой? – попытался более-менее спокойно произнести Ребров, но это ему плохо удавалось.

– Да всегда пожалуйста, – сказал растерянно Чмиль, пожимая плечами. – А РОВД?

В это время в дежурную часть вошёл сержант.

– Ну и хороши у вас шутки по ночам! – произнёс, смеясь, Костюшкин, приняв всю эту сцену за розыгрыш.

– Так, Костюшкин, остаёшься на телефоне. Чмиль, звони операм!

Ребров поспешил за одеждой. Чмиль стал связываться с дежурной опергруппой.

– А что случилось? – всполошился Костюшкин.

– В милиции же не всегда спят по ночам, иногда там ещё и работают, – съязвил старлей. – Чё уставился? Выполняй приказ!

Он связался с опергруппой и объяснил ситуацию.

– Я что, один здесь останусь?! – наконец-то дошло до Костюшкина, и глаза его округлились. – Это не положено!

– Ну почему же один? Вон сколько у тебя собеседников! – зло кивнул Чмиль на «обезьянник», накидывая куртку. – Один другого лучше.

– Это по уставу не положено! – пытался в истерике прикрыть свой страх Костюшкин.

– Слушай, ты, хлюпик! – Чмиль схватил сержанта за грудки и хорошенько встряхнул. – Заладил: «Не положено, не положено». Считай, чрезвычайная ситуация. Ты понял?! Мы с Ребровым сейчас вернёмся. Посидишь, ничего с тобой не случится. Ты что боишься как баба?!

Последняя фраза подействовала на Костюшкина отрезвляюще. В это время появился одетый Ребров.

– Так, пошли, – скомандовал он, проверяя на ходу табельное оружие. – Костюшкин, закрой за нами.

– Может мне начальству позвонить, если чрезвычайная ситуация? – в растерянности пробормотал сержант.

– Я тебе позвоню! – пригрозил Чмиль. – Чего людей зря беспокоить в полчетвёртого утра? Может там всё в порядке, люди ослышались… Мы глянем и вернёмся. Всё ясно?!

– Всё, – обречённо пробормотал Костюшкин.

– Не слышу?

– Так точно, – отрапортовал тот.

– Во, другое дело, – удовлетворённо заявил Чмиль.

– Да брось ты ерундой заниматься! Пошли быстрей, – поторопил старшего лейтенанта Ребров.

На улице было довольно холодно. Дул колючий северный ветер. Землю слегка приморозило. Вокруг ни души. Ребров и Чмиль бежали по спящему кварталу серых девятиэтажек. Их топот гулко расходился по округе, однако вряд ли кто его слышал. В окнах давно уже был погашен свет, и население мирно дремало в предрассветный час в тёплых постелях, наслаждаясь картинкой сладких сновидений.

Чмиль мчался впереди и ещё умудрялся вести беседу с майором.

– Да не переживай ты так! Может, бабке этой послышалось. Или молодёжь гуляет, петарды запустили. Я ж сам молодой был, через это прошёл.

– Угу… тоже мне… «старик» нашёлся, – с одышкой произнёс майор.

Ребров несколько поотстал. Он старался бежать быстро, насколько это было возможным. Тело разваливалось на части от жуткой боли, и каждая встряска отдавала обжигающей резью в печени. Ноги казались ватными. В ушах стоял гул. В голове – какой-то туман. И всё же Ребров продолжал этот трудный для себя бег как будто преодолевал не два квартала, а дистанцию, равную его жизни.

Чмиль оглянулся. Глядя на Реброва, сколько усилий прилагал этот человек, чтобы преодолеть данную дистанцию, сердце его сжалось. Старлей сбавил ход и побежал рядом с майором.

– Слушай, чего мы летим как на пожар?! Давай пешком пройдёмся. Там, может, бабке кошмар приснился, а мы, как идиоты, в полчетвёртого утра к ней на свидание несёмся! – и шутливым тоном добавил: – Чё мы с тобой, геронтофилы какие-нибудь, что ли? Я, лично, традиционной сексуальной ориентации.