Ксения Разумовская - Сглаз, порча и защитные заговоры

А на Сеньку Борисова, который валялся пьяный на улице, эта же Дарья, накрыв его подолом, навела килу, и глаза у него стали болеть.

Очень часто обвиненные в волховстве сознавались в своих черных делах и рассказывали о том, как они наводили порчу на людей. Иногда для этого приходилось прибегать к пыткам, но часто они и без этого все «выкладывали».

В XVII веке был случай, когда один помещик «привел в съезженную избу человека своего Сидорку Савинова да женку его Афроську да сказал, что тот человек его Алексея и жену его и людей — женку Досадку да женку Татьянку — ведовством своим испортил». Сидорка же в содеянном сознался, рассказав, что заподозрил Досадку в краже у него денег и в отместку напустил на нее немочь.

В том же XVII столетии Дашку Ламанову с мужем сослали в Сибирь за наведение порчи на царскую семью. Ходила она к ворожее Настасье, которая «людей приворачивает», у «мужей к женам сердце и ревность отымает», «на мыло и соль наговаривает», чтобы потом их в питье и еде жены давали своим мужьям с той целью, как она потом призналась сама, чтоб они «до них добры были». По наущенью ворожеи Дарья Ламанова сжигала свои рубашки и пепел сыпала «на след государыни царицы». Во время пытки призналась ведунья, что пепел посыпать она велела Дашке и ее подругам не для лиха, а чтобы государь с государыней снисходили к нуждам тех, которые подают им челобитные: решали дела в их пользу. При разбирательстве этого дела потянулась целая цепочка: от Настьки к другим ворожеям, которые «смывали» болезни у детей, «жабы во рте уговаривали» да «брюхо лечили». А одна торговым людям ворожила на удачу: наговаривала на мед и велела тем медом умываться со словами «как пчелы ярые роятца да слетаютца, так бы ко мне (торговцу) для скупки товаров купцы сходились».

Доказательством чародейства служило наличие кореньев и трав, с помощью которых и ворожили, и лечили. Считалось, что именно при помощи этих кореньев и трав наводится порча : например, «кликотная болезнь», при которой порченные «кликали» разными голосами — заячьими, птичьими, медвежьими, да и всякие другие болезни: родимчик, падучая болезнь, половое бессилие, лихорадка, «затворение кровей» у женщины и т. п. На всем этом мы остановимся подробно, но позже.

В Вятской губернии людей, которые совершали всяческие такие действа, о которых мы рассказывали, и насылали на людей несчастья и болезни в качестве мести, называли «еретиками». А вообще у них много названий — колдуны, ведуны, ворожеи, знахари. Этих людей боялись. Мы упоминали вскользь, что их наказывали: у нас на Руси увозили в ссылки, бросали в остроги, иногда приговаривали к сожжению огнем. В Европе с ними боролись куда строже: пытали и сжигали на кострах.

Все эти люди могли вогнать в человека бесов, отнять силу, иссушить кости, вызвать икоту, тоску, паралич, навести на человека глухоту и слепоту, отнять аппетит и сотворить много других невообразимых вещей.

Вот, например, в книге писателя из Ганы Айи Квеи Арма «Целители» есть глава, в которой подробно описывается власть колдуна над простыми смертными и смертельный обряд выявления колдунами злодея с помощью «напитка истины».

«Глашатай сказал, что напиток истины пьют согласно строжайшим правилам. Первое правило: смертельный напиток истины по очереди пьют все сверстники убитого. Второе правило: если сверстников много, первым пьет тот, кто был главным соперником убитого — в любви, в поисках власти, в физической или умственной силе.

Эсуман, целитель, бежавший от трудной жизни целителя в восточном лесу ради легкой жизни в Эсуано, стоял у самого пламени… Одет Эсуман был не так просто, как подобает целителю. Складки широкого шелкового халата переливались всеми цветами при пляшущем свете костра. Эсуман был нетороплив — как тот, кто наконец воплотил в жизнь ускользавшую грезу души, так что голос его, сердце и все существо сполна вкушали сладость каждого мига. Он знал: все, что произойдет этой ночью, произойдет потому, что он властен сделать так, чтобы это произошло. Только он может определить, когда смертоносный напиток готов для суда. Только он может приказать служителям у костра, что и когда делать.

…По распоряжению Эсумана первый служитель придвинул медную кастрюлю к пламени, и в нее налили воды. Глашатай пронзительным голосом объявил, что это чистая свежая вода прямо из реки-женщины. Эсуман велел второму служителю поставить жестяную кружку на воду в кастрюле. Блики плясали на медной кастрюле, на воде, на плававшей белой жестяной кружке.

Эсуман приказал, и двое с толстыми тряпками вышли из-за его спины. Они сняли с костра котелок и приставили его к медной кастрюле. Эсуман взял у второго служителя ложку и стал наполнять чашку в медной кастрюле дымящейся жидкостью из котелка.

…Эсуман подержал тыльную строну левой ладони над кружкой, чтобы узнать, остыл ли напиток смерти… Эсуман подошел к костру и поднял правую руку. Служитель подал ему ложку. Другой поднял тяжелый лоснящийся глиняный горшок, и Эсуман зачерпнул из него ложку растительного масла. Он протянул ложку над костром, тонкой струйкой вылил масло в огонь и сделал шаг назад. Пламя взметнулось, желтизна в нем взяла верх над всеми другими цветами. Оно постояло ярким столпом, задрожало и опустилось. Лицо Эсумана, казалось, само излучало яростный свет.

— Готово, — сказал Эсуман. — Итак, приступим.

Он сделал знак глашатаю. Из молчанья глашатай вернулся к речи. Он встал у костра и, закинув голову над горбом и уставясь в небо, снова напомнил зрителям о могуществе яда. Он назвал его напитком истины. Яд убьет виноватого, объявил он, и не причинит вреда невиновному. Он смерть для убийц, он простая вода для чистых сердец…

Глашатай напомнил правило, которое до сих пор забывали. Мужской член каждого испытуемого следует туго перевязать тонкой бечевкой — дабы злодей не исторг яд вместе с мочой и тем самым не посрамил правосудие.

Снова заговорили барабаны. Они выбили множество ритмов. Каждый испытуемый, отведав напитка смерти, найдет свой ритм и в танце вернется к жизни или умрет.

…Эсуман вновь подошел к костру…

— Подайте напиток истины! — приказал он, и голос его содрогнулся от ненависти, которую он не сумел скрыть.

Второй служитель снял смертоносную кружку с середины медной кастрюли. Неспешные капли воды падали со дна чашки назад в кастрюлю. При яростном свете пламени они казались оранжевыми и золотыми, как бусы.

Служитель подал кружку Эсуману. Двумя вытянутыми руками жрец принял сосуд со смертельным напитком. Он двинулся, как во сне, он шел, словно движимый бесконечно далеким богом, он прошел между двумя передними стражниками и остановился перед Денсу.