Дмитрий Семенов - Страсти в загробном мире и наяву. Знамение

Он был неверующим. Причиной одного из первых его шагов к познанию Бога явилась смерть отца Елены – жены Алексея. Об усопшем должна молиться церковь, думал Алексей, направляясь в храм после похорон тестя. В московском храме в Вешняках, на втором этаже, шла служба. Алексей подал записки и, поставив за усопшего свечу, занял место справа перед Царскими вратами. В храме едва брезжил свет, который исходил от свечей и лампад. Все располагало к раздумьям. Алексей вспоминал усопшего. Отец Елены был добрым человеком. Имея семерых детей, работал не покладая рук, не отчаивался и никогда не роптал на нехватку денег, а старался, по мере своих сил и возможностей, заниматься подработкой. Михаил был столяром. Верил в Бога, посещал церковь. Перед смертью попросил, чтобы его соборовали и причастили. Теща Алексея тоже была верующей. Можно сказать, что по всем канонам церкви у Михаила и Антонины была православная семья – малая церковь. Михаил работал, Антонина основное свое время занималась детьми. Все бы хорошо, но детей в школе отлучали от веры. Над ними смеялись, учителя снимали с них крестики и позорили перед всем классом. Дети ушли от Бога. Раздумье вскоре прервалось, когда Алексей повернул свою голову влево и взгляд его застыл на образе Богородицы. Алексея поразил взгляд ее оживших очей. Богородица взглянула на него с упреком. По телу Алексея пробежали мурашки. Он, не выдержав Ее взгляда, отвернулся, и когда снова повернулся к иконе, то увидел опять укоряющий его живой взгляд Богородицы. Алексей не стал отводить глаз и в бликах свечей, под песнопение хора, наблюдал за иконой. Лик Богородицы имел горизонтальное смещение. Он двигался то влево, то вправо. Все увиденное поразило Алексея. Из храма вышел перепуганным. Таких чудес не наблюдал никогда. Что-то есть – думал Алексей. Ведь не зря так много людей было в храме. Ведь не зря люди выстаивают по три, по четыре часа утренние и вечерние богослужения. Зачем бы им сюда ходить, когда и других дел достаточно? Значит, они верят, что Бог есть. А я что из себя представляю? Я неверующий! Вот поэтому-то и явлено было мне чудо, которое происходило, только для меня, другие люди его не видели. Значит, Пресвятая Богородица решила, таким образом, мне напомнить, что я тоже православный христианин, что я пришел в гости к Господу, в Его обитель. Христос сказал, что где двое или трое соберутся во имя Его, то и Он будет с ними. Естественно, побывав в храме, Алексей ощутил присутствие Божие. Что-то подобное он видел однажды, но это происходило с ним не в храме. Видение Алексей наблюдал на небе в день своего тридцати трехлетия.

Мысли Алексея прервал голос молодого, невысокого роста мужчины, вошедшего в каюту.

– Здравствуйте! Я ваш сосед. Меня зовут Володя. Давно хотел с вами познакомиться. Вот только сегодня мне повезло. Мы идем вместе до Стамбула и обратно. Впереди масса свободного времени. Два перехода. Трое суток, пока мы будем находиться в море, нам хватит для нашего общения. О вас мне рассказывал знакомый таможенник, для которого вы написали стихотворение с посвящением Севастопольской таможне.

– Здравствуйте! – ответил Алексей, подавая руку для знакомства. – Рад с вами познакомиться. Меня зовут Алексей Иванович. – После чего слегка пожал руку Владимира и сел на расправленную постель своей койки.

Володя, присев на диван сказал:

– Времена сегодня такие, что и писателям, видимо, приходится бросать свое дело и заниматься зарабатыванием денег для своего существования. Вот раньше было иное время. Насколько я знаю, по телевидению показывали, как писатели хорошо жили. Им выделялось дополнительное жилье, они имели дачи. Получая большие гонорары и премии, думали о том, как больше написать хороших произведений. А вы, вот я вижу, в челноки подались. Знать стали нуждаться в деньгах, – сказал Володя.

Алексей, смутившись, ответил:

– Не все писатели жили так. Я ведь поэт. Поэтам жилось труднее, чем прозаикам. А в наше время поэты кем только не работают. И дворниками, и посуду моют в ресторанах. Кто как может, тот так и выживает. И при советской власти поэты никогда не жили за счет своего творчества. Если они оканчивали Литературный институт, или какой другой ВУЗ, дающий право работы в издательстве художественной литературы, они работали редакторами. Некоторые уходили в журналистику и занимались злобой дня. И тем и другим обычно становилось не до стихов. Нужно было как-то зарабатывать деньги. Я проработал в издательстве три года после увольнения из Советской армии. И вот, как видишь, стал закоренелым челноком можно сказать – мореходом. На чем только не ходил в Стамбул. Начал с «Муссона», добрался до «Пассата». А знаешь, как я в Литературный институт попал. Чуть ли не по недоразумению. В тридцать восемь лет начал писать стихи. У одних такая возможность открывается в детстве. Они всю оставшуюся жизнь совершенствуются в своем мастерстве, достигая высоких результатов. А я, написав непонятно какой бред, взял и выслал его в институт на творческий конкурс, а потом меня разгромили с моими стихами на литобъединении в окружной газете. Все, что они со мной сделали, сориентировало меня на правильное написание стихов. Естественно, из института пришел отказ. А в газете меня стали печатать, да и в других газетах и журналах тоже. Вот так, после первого провала, в сорок лет я попал в институт. Конкурс был сто человек на место. Не подумай, что конкурс по оценкам, полученным на экзаменах. Чтобы попасть на экзамены, где тоже есть свой конкурс, нужно пройти творческий конкурс. Его-то вот я и прошел. После него нужно было писать сочинение по литературе и сдавать устные экзамены по литературе и русскому языку, истории СССР, а также по английскому языку. Самое смешное, что вызвало ко мне интерес, произошло со мной на сочинении. Взяв свободную тему «Советские писатели в борьбе за мир», написал небольшое вступление, а к нему добавил, что я тоже веду борьбу за мир, что примером такой борьбы является мое стихотворение «Сон американского генерала». Огромными буквами на четырех листах явил свой опус об американском генерале, после чего, сделав небольшое заключение, сдал его. На все про все ушло минут – пятнадцать-двадцать. Таким образом, я рассмешил всю приемную комиссию. Они мне не стали ставить двойку потому что по ошибкам я претендовал на тройку и просто на просто не все бы смогли со мной увидеться. Когда читали результаты и называли оценки за сочинение, то двоечники быстро уходили из зала. Меня оставили для того, чтобы побеседовать на устном экзамене. Вот так я и попал в студенты в сорок лет.

– Интересная у вас биография, Алексей Иванович. Конечно, сидеть в кабинете спокойней и надежней.

Читать дальше