Джуна Давиташвили - Джуна: сила божественного дара. Целительные картины и произведения

Одета она была в костюм древнего воина. Но шлема на ее голове не было, и черные густые волосы, перекинутые через плечо, свободно падали на ее левую грудь. Правильные и тонкие черты лица: слегка сдвинутые брови, молчаливые губы и серьезный, провидящий взгляд – все это говорило об одухотворенности этой женщины какой-то видимой лишь ей одной, высокой целью.

– Кто это? – обратилась к отцу Юния. – Почему она в одежде воина и так пристально смотрит на нас?

– Вглядись получше, дочка! Разве ты не узнаешь ее и сама не чувствуешь себя воином? И не готова на подвиг? Смотри, смотри на нее внимательно, смотри на нее, как внутрь самой себя, и слушай, слушай…

…Некогда здесь, в сердце Земли, происходила великая битва. Добро здесь боролось со злом, боролось не на жизнь, а на смерть. Много было жертв, много было горя, слез и крови. И вот в самый разгар боя на поле брани появился еще один воин. Посмотри, его портрет перед тобой!.. Этим воином была женщина – царица древнейшего государства. Она поняла, что пришло ее время вмешаться и решить исход битвы. И, забыв о том, что женской доблестью считалось хранение дома и очага, она взялась за меч. Ее храбрость и неуязвимость поражали даже самых бывалых воинов, и тогда они говорили друг другу:

– Она защищает мир и добро, и добрые духи помогают ей…

А женщина сражалась, появляясь то там, то тут в самые опасные моменты боя, отстаивая права любви и братства в преходящей жизни и в непреходящей вечности. Пришла победа. Битва была выиграна. И люди стали искать отважную воительницу. Но тщетно. Ни среди живых, ни среди погибших ее не было. Она исчезла – прямо здесь, на этом поле, пропала, будто растворилась или белым облаком поднялась на вершину неприступных гор.

И тогда в память великой победы и удивительного подвига славной воительницы люди высекли на скале ее портрет. Она стала единственной из всех женщин всех времен, удостоенной такой чести, издавна бывшей высшим признанием героизма воина…

– Ты поняла мой рассказ, Юния? – спросил отец.

– Да. Это рассказ о вечной битве добра со злом во имя конечной победы добра.

– Верно, дочка. Но еще это рассказ о том, что ты, Юния, должна найти в себе эту женщину и тоже быть в жизни воином, ибо только в бою и в борьбе жизнь соединяется с вечностью… Смотри на эту женщину, Юния! Вглядывайся в нее и помни – она не исчезла бесследно в этих горах. Нет! Она жива и будет вечно жить для того, чтобы возвращаться на землю вновь и вновь в разных обличьях и воплощаться в судьбах людей, способных вступить в смертельный бой со злом и неправдой. Человек обязан быть воином, не знающим страха, ибо вечно живет душа…

Когда отец кончил говорить, взошло солнце. Юнии показалось, что ресницы женщины слегка дрогнули, а взгляд потеплел и стал мягким, как свет солнца, пробившийся сквозь листья деревьев. И, уходя назад – в жизнь, Юния чувствовала это тонкое тепло, разливающееся по всему телу и делающее ее легкой и бесстрашной, как древняя воительница на скале, образ которой она унесла с собой навсегда.

Покончив с дневными трудами и хлопотами, а их у Юнии, дочери земли и неба, было предостаточно – и землю украсить, и людям доброе дело сделать, и свой долг жены и матери исполнить она прилегла на час-другой отдохнуть, и только сомкнула глаза, картины жизни в ее сознании стали раскрываться, как акварели, намоченные водой, а мозг погружаться в небытие.

И привиделся ей сон, похожий на видение, или, может, предстало видение, похожее на сон. Будто стены жилища раздвинулись до самых горизонтов, где земля сливается с небом, окна распахнулись в небесные дали, а занавески взмыли прозрачной пеленой до самых звезд.

И оттуда, из-под сияющего купола, явилась женщина небесной красоты, ничем не украшенная, окутанная лишь в легкое небесное одеянье.

В правой руке она держала серебряный поднос с пресными хлебами, что было символом щедрости, в левой – сверкающий нож, что должно было служить символом деятельной добродетели. Склонившись к Юнии, небесная пришелица тихо сказала:

– Вставай, Юния, не спи, лучше потрудись еще. – При этих словах она протянула свою ношу в правой руке. – Возьми поднос и раздай, что на нем, людям. А это, – она указала глазами на сверкающее лезвие ножа, – для того, чтобы ты могла исполнить еще одно мое желание. Идем со мной!

Она величественно вскинула левую руку, будто в ней был не нож, а жезл, – и путь их осветился трепетным светом, обнаружив под ногами лестницу о множеством ступеней.

Ступая осторожно, они вместе спустились вниз и остановились у подножья лестницы. По обе стороны от нее сидели по две женщины в белых хитонах и бирюзовых чалмах. Те, что сидели справа, сдвинув насурьмленные брови, сросшиеся тонким шнурком над переносицей, усердно свежевали барана; те же, что сидели слева, вскинув насурьмленные брови вразлет, недоуменно смотрели на барашка, лежавшего перед ними, и не знали, что делать – им нечем было его заколоть.

Тогда небесная пришелица дала Юнии нож и повелела:

– Возьми мой нож, зарежь агнца и раздай людям. Но прежде скажи, какой нынче день.

Дочь земли ответила: четверг, хотя день делил неделю ровно пополам и была среда.

– Пятница, – почти не размыкая губ, произнесла дочь неба.

– Четверг, – противилась Юния.

– Пятница, – стояла на своем дочь неба.

– Четверг, – не уступала ей Юния и, низко наклонившись, занесла нож, чтобы нанести удар по жертвенному животному. Но прежде, чем она успела свое намерение привести в исполнение и коснуться острием ножа бока барана, до слуха ее донеслось: «Пятница!»

И разом все исчезло, и дочь земли проснулась.

Теперь Юния стояла возле лестницы одна в окружении шумной толпы соседей. Был сезон полевых работ, и многие из них были в рабочих фуфайках, другие же – по пояс обнажены. Они с удивлением и любопытством рассматривали только что проснувшуюся Юнию и озорно подмигивали друг другу:

– Что с тобой, Юния? – вопрошали одни.