Владимир Тетерин - Шамбра

Во-вторых, мне хотелось всячески привлекать ее внимание. А это было абсолютно мне не свойственно. Я не мог для себя вначале объяснить, что происходит со мной. Чувство безудержной радости и совершенно беспричинного счастья овладело мной. Но мне было десять лет и поводов для огорчений и так было не много.

Я хорошо учился, но отличником не был и не претендовал на это. Однако очень остро чувствовал несправедливое отношение ко мне нашей учительницы. Мне всегда казалось, что она занижает мне оценки. Как я не старался на контрольной по математике или отвечая устно у доски, больше чем на четыре, рассчитывать не мог. Потому и в табеле моем были только четверки, без троек, но и без пятерок. Это меня тогда очень огорчало. Но своими огорчениями я ни с кем не делился, как и настигшим меня внезапно чувством любви.

Впрочем, с оценками все решится в пятом классе. Когда будут у нас разные учителя по отдеотным предметам. Тогда я вдруг, к своему собственному удивлению, резко улучшу свою успеваемость, не прилагая ни каких дополнительных усилий. А вот любовь моя безответная затихать не хотела. Впрочем, не будем забегать вперед.

Да это действительно было очень серьезно. Кроме того, что мне постоянно хотелось на нее смотреть, я и думал только о ней. Еще вдруг заметил одну очень важную и странную особенность. Я стал стесняться ее присутствия. Не далее, как вчера было все нормально, а сегодня не мог с ней даже заговорить и уж тем более к ней обратиться. Это было просто сильней меня.

Если вдруг она обращалась ко мне, то краснел и не мог сходу что-либо вразумительное ответить. Я не мог не думать о ней, и постоянно хотелось, как уже говорил, смотреть на нее. Но в то же время немел, сталкиваясь с ней наедине. Все это было очень непонятно для меня и вносило ужасный дискомфорт в мою детскую жизнь.

Поделится, по столь важному вопросу было не с кем. Друзья, конечно, были, но обсуждать с ними свою любовь к девочке, было для меня темой запредельной. Со своими родителями у меня не было таких доверительных отношений. Даже моей любимой бабушке я не мог рассказать о своей любви.

Как называется, нахлынувшее вдруг во сне на меня чувство, я догадался довольно быстро. Желание как-то само выражаться по этому поводу было непреодолимым, тогда было решено прибегнуть к бумаге. У меня была маленькая записная книжка, и в нее я начал записывать свои переживания.

Даже поначалу пытался писать стихи, но они у меня не пошли. Тогда я просто несколькими предложениями стал описывать события, происходившие между мной и ею. Впрочем, событий было не так уж и много.

Она, поняв всякую бесперспективность общения со мной, как с одноклассником, перестала обращать на меня внимание. Ответных чувств ко мне она не питала. Но я об этом не знал. И не могу сказать почему, но мне непременно нужно было это выяснить. Как каждый влюбленный, я мечтал о взаимности.

Писать записки и передавать их в классе я не мог. Риск быть раскрытым в своих чувствах, был очень велик. А именно этого я ужасно стеснялся. Однажды исхитрился и сунул ей запечатанную и заклеенную записку в карман пальто. Сердце мое учащенно билось, и готово было выпрыгнуть из груди, когда я делал это. В записке было предложение о дружбе, что тогда для меня было равносильно признанию в любви. С большим трепетом и волнением я ждал ответа.

Однако ответа не последовало. Она никак на мой подвиг над собой, не отреагировала. Однако замечать меня, стала еще меньше. Но зато как-то хитро, после этого, стала на меня поглядывать ее подруга. Правда, надо отдать им должное, дальше это не пошло.

Потом были весенние каникулы, обильно таял снег, и бежали ручьи. Очень любимое мною время года. Но я не находил себе места и мне по-прежнему хотелось видеть ее постоянно. Для этого старался больше ходить по улице, а также не пропускать и без того редкие, детские фильмы в доме культуры. Иногда мне действительно удавалось ее увидеть, смотреть издали на нее и быть от этого безмерно счастливым. Я замечал все внешние перемены и радовался, когда видел на ней новое красивое пальто или плащ.

Еще в то время подружился с мальчиком из нашего класса, с которым раньше дружен не был. Ему единственному я открылся по поводу своих чувств. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что и он тоже безответно любит ее. Как не странно, но этот факт еще больше сблизил нас. Мы даже иногда гуляли вместе с целью увидеть свою любовь, и когда нам это удавалось, оба светились от счастья.

Так закончился четвертый класс, пришло лето. Я поехал в пионерский лагерь в надежде, что она тоже поедет туда, но этого не произошло. С трудом дождался окончания месячного срока в лагере и наотрез отказался от следующей смены. Мне там было скучно и не интересно. Особенно меня убивало отсутствие рядом речки.

Ходить к реке строем два километра с песнями и речовками, мне ужасно не нравилось. Мало того, еще и купание по пятнадцать минут в общей куче всего отряда. Меня, привыкшего уже целыми днями пропадать на реке, это просто убивало. Унизительным казался и постоянный контроль, и жесткое расписание на весь день.

В общем, лагерь я с трудом пережил и больше уже никогда в последствие не соглашался туда ехать. Но каково было мое удивление, когда я узнал, что моя тайная любовь в это лето поехала в Артек. Для меня Артек был недостижимой мечтой. Сказочный лагерь на берегу Черного моря. Я завидовал ей, радовался за нее одновременно и с волнением ждал встречи.

В начале сентября, с небольшим опозданием, она появилась в нашем классе загорелая и очень красивая. Я наблюдал за ней со стороны, мое сердце учащенно билось, и я был по-своему счастлив. Но эту мою идиллию нарушила самая настоящая тогда для меня трагедия.

У нас было два четвертых класса «а» и «б». Но в пятый класс пришли дети из соседних с нашим поселком сел, где была только начальная школа. Наши два класса непомерно выросли, и было решено образовать еще один пятый класс «в». Когда зачитывали списки классов, сердце мое оборвалось, я остался в своем классе, а ее перевели в новый класс «в». Для меня это была настоящая трагедия.

После этого разделения, на переменке нужно было приблизиться к ее новому классу и хотя бы издали увидеть. Можно было бы, просто взять и зайти в класс. Повод для этого мог найтись всегда. Но этого я почему-то очень стеснялся. Впрочем, в школе было множество различных совместных мероприятий, которые давали возможность ее видеть достаточно часто.

Так продолжалось несколько лет. Мои чувства со временем нисколько не ослабевали, и я даже и не думал о других девочках. Хотя, конечно, замечал их взросление и внешние изменения. Но любил только одну, и это по-прежнему оставалось для всего моего окружения тайной. Еще несколько раз мною предпринимались попытки, передавать ей записки, но каждый раз она делала вид, что ничего не произошло.