А. Туманов - Искушение. Любовь. Свобода. Одиночество

– Мне пора, – вдруг сказал Толик. – Меня ждет Встреча.

Я заглянул в его глаза. Это были два удивительных существа, живущих своей жизнью. Они постоянно меняли цвет, то поглощая, то излучая сияние. Быстро собравшись, Толик исчез в лесной чаще, будто его и не было никогда.

Я остался один.

Внутри начало возникать странное чувство, что мне нужно домой. Жизнь Леса притушила краски, мне вдруг захотелось увидеть жизнь своих картин, висящих в спальне. Причем было чувство, что возникшее желание рождалось не столько у меня, сколько еще у Кого-то внутри меня.

И этот Кто-то меня торопил. В воображении начали рождаться образы с картин.

Я вскочил и огляделся. На фоне темнеющего леса, словно две картинки, наложенные друг на друга, меня манила Барби с картины. В очертаниях сосны отчетливо узнавался силуэт Куста Мери Джейн. Я прибавил шагу.

Выйдя из леса, направился к автобусной остановке. Очевидно, автобуса не было давно, его ждали с дюжину людей.

Вскоре подъехал и автобус. Он выпустил пар и, забрав всех, тронулся с места. Я огляделся. Картина, которую я увидел, вселила в меня животный ужас. Люди вокруг казались неживыми. На их лицах была написана озабоченность чем-то, но их глаза… Стеклянные, ничего не выражали. Мертвые…

Ощущение, что автобус, где я очутился, вез мертвых пассажиров, усиливалось. С ним усиливался и мой страх. Я не мог понять что, но что-то объединяло всех этих людей. Они смотрели в окна, двигались, морщили лбы, о чем-то, очевидно, размышляя, но их глаза были мертвы.

Не хотелось даже думать о том, что глаза – зеркало души…

Поздно, я подумал…

– Куда едем? – меня кто-то тронул за плечо.

Я обернулся. За моей спиной стояла женщина, и она обращалась ко мне.

Гротескности и сюрреализма добавляли этой картине висящие на ее груди рулончики билетов. Ее глаза тоже оказались мертвы.

– Раз сел – плати, – отрезала женщина.

– Это, наверно, не мой маршрут…, – пролепетал Кто-то внутри меня.

– А другого маршрута не существует, – хором сказали мертвые пассажиры.

– Водитель! Он не хочет платить! – заорала женщина.

Водитель посмотрел в зеркало салона. Я столкнулся с мертвым взглядом. Эти люди двигались и разговаривали, но их тела словно жили еще по инерции.

В них не было движущей силы жизни. Мне стало совсем не по себе, когда я почувствовал, что у окна, среди остальных, стою я. Кожаные петли ручек раскачивались на поручнях, словно петли виселиц.

К ним тянули руки мертвяки…

Автобус остановился, испустив дух, открыл дверь. Мои мокасины мягко коснулись зеленой травы на обочине. Пешком, отходя от увиденного, я добрался до дома.

Моя комната встретила меня совсем иначе. По темно-зеленым обоям двигались, распускаясь, золотые цветы. Их завитки росли и закручивались. Бархат коричневых гардин обрел торжественность, а пространство комнаты глубину. Раздевшись, я утонул в своем кресле, наслаждаясь Жизнью и Цветом. Сидя в кресле.

Можно было созерцать висящие на стенах картины. Барби влюбленно смотрела на меня, не отрывая соблазняющего взгляда, ее ладошка медленно скользила к Лодочке.

Но главный холст моей жизни висел напротив.

Это была большая картина «Искушение». Будучи размером с человеческий рост, она висела горизонтально ровно напротив кресла. На нем изображалась вытянувшаяся во весь рост спящая Ева с большой круглой грудью. На грудь рефлексировало висящее над Евой красное яблоко. А ее прекрасное тело огибал Змей Искуситель. Он положил свою голову Еве на чрево, прикрывая ее наготу, и закрыл глаза. На заднем плане в реке были видны его большие кольца. Хвост Змея исчезал за горизонтом.

Я созерцал Искушение…

Листья на райских деревьях шевелились. Их ласкал легкий ветерок. Грудь Евы едва вздымалась от ее дыхания. Вдали серебрилась река…

Вдруг, не открывая глаз, Змей обратился ко мне…

Я замер, но страха не почувствовал.

– Ну, вот, наконец, мы и встретились.

– Здравствуй, – ответил я. – Я часто думаю о теме Рая, и пришел к выводу, что твое присутствие скрашивает Райский Сад.

Змей на мгновенье задумался, его чешуйчатая кожа переливалась зеленым перламутром. Не поднимая век, он промолвил:

– Скажу тебе больше… Как театр начинается с вешалки, так Рай начинается с Меня. Хотя театр может обойтись без гардероба, а Рай без Меня, увы, нет.

Пчела не полетит на цветок, если не прельстится его дивным нектаром. Искушение движет ею. Оно движет исключительно всем в Природе. Я наполняю Мир Искушением, а Жизнь Смыслом, ибо Творение без Меня мертво есть. Создатель для того меня и сотворил, чтоб я вдохнул в Мир Движение и Силу Жизни, наполнив его Искушением, Прельщением и Соблазном. Да и Женщина, о которой ты так грезишь, зачем нужна тебе будет там, не будь Меня? О чем вы станете говорить Целую Вечность? Подумай лучше о другом.

В Раю должен быть Выбор. Пчела должна иметь выбор лететь ей на этот цветок или на тот. Никто не должен за нее этого решать. Да и ты должен иметь Свободу Выбора вкушать тот плод, какой захочешь. И Женщину… Змей улыбнулся.

Ты упомянул Создателя. Расскажи мне о Нем. Многие люди считают, что никаких доказательств Его существования нету. А наука утверждает…

Но Змей не дал мне договорить, он лишь засмеялся.

– Как я выгляжу? – спросил он, содрогаясь от приступов смеха.

– Не понял…

– Как я выгляжу? – опять повторил он. – Посмотри внимательно.

И Змей начал медленно поворачиваться, подставляя моему взору то один, то другой бок. Движение рисунка на его змеиной коже завораживало. Ромбы, прямые линии, ровные пятнышки, будто проведенные по линейке, представляли захватывающее зрелище.

– Красиво, не правда ли? – спросил он. – И, знаешь, этот рисунок – не моих рук дело. Тем более, у меня вообще нет рук. Так КТОменя так раскрасил? Ты никогда не задумывался об этом?

– Природа, наверное…, – предположил я, опираясь на то, что знал.

Действительно, я никогда не задумывался о таких вещах.

– Для Природы, друг мой, моего рисунка вообще не существует. Ни деревья, ни травы, ни эти цветы вокруг его не видят. Значит, половину Природы мы сразу исключим. Флора не может оценить мою раскраску. Да, и в фауне глаза многих живых существ не способны различить эти ромбы. Все видят по-своему. Кто-то не различает цвета, кто-то вообще не полагается на зрение, а у кого-то и глаз-то нет.

Так какая Природа меня раскрасила? Меня раскрасил скорее Тот, Кто ВИДЕЛМир таким, как видишь его ты. Но я, возможно, не лучший пример. Ты никогда не задумывался о том, почему бабочка является в древних тайных учениях символом Знания? Или откуда сзади, на наружной стороне ее крыльев, у бабочки взялось изображение чьих-то глаз? Изображение, нанесенное тончайшим слоем разноцветной пыльцы? Что по этому поводу говорит ваша наука?