Роман Афонин - Час перед рассветом

Было ясно, что в квартире никого больше нет. Лёшка ещё не пришёл, и я решил позвонить жене.

– Привет. Ты где?

– На работе, а где мне ещё быть?! – на фоне слышался шелест бумаги и трещание принтеров, – тебе чего надо?

– Ты дома сегодня была?

– Я же сказала, что остаюсь у мамы.

– Понятно. У нас дома погром.

– Опять? Как кот? Я его приеду заберу!

– Ну, не опять… такого не было. Ощущение, что кто-то отменно порезвился в квартире. Тут всё перевёрнуто. И, кстати, маму можешь не напрягать – я уже собрал вещи и съезжаю.

– Ага… Ну молодец, – она саркастично хмыкнула и повесила трубку.

Оставалась мысль, что это всё же она приезжала в моё отсутствие и дала выход своим эмоциям, хорошенько попсиховала. Но верил я в это с трудом. Правда, мог быть и ещё один вариант. Я быстро проверил все ящики – деньги и ценности оказались на месте, вся бытовая техника тоже. Значит, не взломщик. Эх, жаль, нет скрытой камеры дома… Хотя… ведь в каждом старом доме есть с ещё с совковых времён свои, конечно, не камеры, но крайне чуткие органы слежения – бабушки советской закалки, ВОХРы, те старушки, которые всегда знают, к кому, когда и сколько гостей приходит, ссорится ли молодая пара, знают, когда уезжает и возвращается из командировки муж у соседки сверху, сколько детей у соседа снизу, когда дни рождения у соседей на её этаже, а ещё готовы вспомнить имена, фамилии, отчества и прозвища чуть ли не всех знакомых, правда, могут забыть, куда положили ключи от квартиры или когда поставили чайник. Но зато они прекрасно помнят время начала всех передач по НТВ и сериалов по «второму каналу». Я вышел в подъезд и позвонил в дверь рядом. Из квартиры послышались шоркающие шаги, зазвенели цепочки и защёлки, тишина, сопение, затем дверь медленно приоткрылась.

– Саа… – соседку Светлану Михайловну мы про себя иначе как Сатанея Михайловна не называли, – Светлана Михайловна, здравствуйте!

– Здравствуйте, – вежливая пожилая ленинградка быстрыми острыми глазками осматривала подъезд.

– Мне тут помощь нужна. Кажется, у нас квартиру взломали сегодня. Вы, случайно, ничего не слышали? Может, какие-то странные звуки? Может, приходил кто-то?

– Как взломали? – она оживилась и немного выдвинулась вперёд, – что украли? Негодяи! Вы милицию вызвали?

– Ну… мне кажется, что взломали – в замке будто кто-то ковырялся. Но дома, вроде, ничего не забрали. Светлана Михайловна, – я повторил с небольшим нажимом, – скажите, пожалуйста, вы не слышали, никто сегодня не приходил? Может, Арина… она у меня, знаете ли, по растерянности иногда может не тем ключом долго проковыряться.

– Никого не было! Жена ж у тебя вчера уехала! А вы поссо-о-орились… Жаль, такая пара, такие ребята хорошие. Чего это вдруг-то, а? Ведь жили же душа в душу…

– Вы ж знаете, милые бранятся – только тешатся. Светлана Михайловна, значит, ничего необычного не слышали? Точно?

– Да точно! Точно! Что ж я, по-вашему, слежу тут за всеми?! – обиженная старушка ещё раз оглядела подъезд и резко захлопнула передо мной свою дверь.

Пришлось вернуться домой и начать убирать последствия погрома. Минут через пять пришёл Лёха и, негромко ругнувшись: «Твою ж медь!», взялся за веник и стал мне помогать. Вкратце я ему рассказал, что произошло. Он внимательно выслушал и после продолжительной паузы заключил, что это жена устроила спектакль, мол, пришла домой, увидела мои сумки и психанула. Мне было бы, наверное, легче принять такой вариант. Но не верилось как-то, особенно, после того, что я видел раньше в этой квартире.

Примерно через час, когда большую часть бардака мне удалось убрать, мусор был сметён со стёклами в мешки, а друг, сославшись на дела, ушёл, в замочной скважине послышался скрежет, и кот побежал встречать любимую хозяйку. Она прошла в спальню, скинула с себя верхнюю одежду, негромко хмыкнула, вероятно, увидев собранные вещи, прошла на кухню, молча достала из верхнего шкафчика стакан, а из сумки бутылочку «Coca-Cola», налила себе, села на стул, отпила и только потом тихо спросила: «Что произошло?». Я ей пересказал всё в красках, временами прерывая уборку, чтобы жестикулировать, а затем достал камеру и показал видео. Она сидела, поглаживая кота, уютно устроившегося у неё на коленях, и раз за разом пересматривала запись, а потом вдруг сказала: «Как же меня всё это достало! Как это бесит!». Затем последовали обвинения, приправленные отборным русским матом, в том, что эта чертовщина происходит из-за меня, что этот хвост тянется постоянно за мной, и, если бы не я, то она жила бы себе спокойно и никакого геморроя бы у неё не было. Она говорила и говорила, повышая тон и временами переходя на слёзные упрёки, её было уже не остановить – плотину прорвало, лавина уже обрушилась, я чувствовал, что девятый вал неминуем и что будет он уже скоро. Она сыпала колкими фразами, а я слушал молча, понимая, что ответить нечего. В заключении, уже чуть ли не рыдая, срываясь в крик, когда-то любимая мной девушка обвинила меня в том, что сейчас я веду себя как тряпка, а не мужчина, что бегу крысой и оставляю её одну среди этого дерьма.

– Я не хочу тебя больше видеть! Проваливай отсюда! Ненавижу! Не-на-вижуууу! – она уткнулась в ладони, её плечи затряслись, и она зарыдала.

Несколько минут я стоял и смотрел на этот спектакль, затем постарался как-то успокоить, прекратить женскую истерику, но в ответ лишь услышал новую порцию ругани. Арина поднялась и тяжёлым топающим шагом прошла в спальню, выволокла оттуда одну из моих сумок ко входной двери, повернула замок и, уткнувшись в пол, процедила сквозь зубы: «Вон! Вали! И чтоб тебя больше не было здесь!». Оставлять её в таком состоянии мне не хотелось, но на любые мои попытки, какие-либо действия в её сторону, она начинала отбиваться, дёргаться и реветь ещё сильнее, как обиженный ребёнок. Я надел куртку, обулся, взял сумку и открыл дверь.

– Завтра днём заеду за остальными вещами. Извини, что…

– Проваливай, – всхлипывая, повторила она.

И я вышел. На улице моросил мелкий дождь, ветер привычно качал фонари и провода, по дороге громыхал старый трамвай, несколько человек жались от холода под козырьком автобусной остановки, машины с шумом рассекали глубокие лужи, а я стоял в промокших ботинках и рассеянно смотрел в пустоту. Нужно было куда-то идти, где-то переночевать, отдохнуть, чтобы потом понять, как быть дальше, а лучше бы даже напиться, но не было сил ни на что. Через какое-то время, собравшись с силами, я достал телефон и позвонил в очередной раз за сегодня Лёшке, спросил, можно ли у него переночевать, и, зайдя в соседний ларёк за бутылкой «Белой берёзки», отправился к другу.

30 ноября, воскресенье

Почти четыре недели поисков, бесконечные поездки, просмотры и общение с риелторами наконец окончились, позволив мне сменить соседство с верным товарищем на тишину в старенькой однушке на окраине города. Казалось бы, кругом столько людей, ищущих арендаторов, столько ресурсов в интернете, но найти скромную квартирку не так-то легко. Одни агенты норовят накрутить цену, другие – тянут время, чтобы клиент, отчаявшись, согласился бы на более дорогое жильё. А попадаются и агентства-однодневки, берущие небольшую плату до заключения сделки за обещание клиенту встречи с хозяином подходящей квартиры, на деле же оформляя договор услуг информирования, который мало кто читает. В результате на встречу никто не приходит, клиент остаётся без денег, без жилья и с сообщением на телефоне о том, что квартиру уже сдали. Стандартный развод по-питерски. И вот я всё же миновал эти круги ада, переехав в новые стены. Позже, когда скоплю денег для покупки собственной квартиры, мне, несомненно, предстоит вновь столкнуться со всем этим в ещё большем формате, но пока можно отдохнуть.