Роман Афонин - Час перед рассветом

Наконец нам принесли чай, лишнюю посуду убрали, и я заговорил.

– Помнишь, примерно неделю назад я тебе рассказывал про сон, в котором мы ходили по, как оказалось, твоему дому с дедушкой?

– Так, понятно. Значит, родные стены, говоришь, да? То есть ты хочешь, чтобы я тебя отвёл туда?

– Было бы неплохо, – улыбнулся я, – но нет, я же обещал не лезть. Нет, я хочу узнать о дедушке побольше: кто он, чем жил, чем занимался. И то же самое о тебе.

– Обо мне ты и так знаешь, я же рассказывал, да ты и сам в интернете много чего, как я вижу, уже нашёл. Работаю тренером, раньше был в ЧОПе, до этого тоже всяким подобным занимался то там, то сям. Мне сейчас семья важнее, вот никуда ни в какие дебри и не суюсь. А папа… – он сделал паузу, словно подбирая слова, – он егерем был, то лесным хозяйством занимался, потом, как сюда переехал, ушёл работать на завод, так там даже после ухода на пенсию и работал, халтурил, когда звали. Говорю ж, это можно было и по телефону обсудить.

– А давно он умер?

– Шесть лет назад.

– Ого… странно, что он вдруг приснился. Что у него, с сердцем что-то?

– Да нет, наоборот – сердце у него как у быка было, только позавидовать можно. Но… уснул и не проснулся. Так бывает у стариков.

– Скорее не у стариков, а у людей от двадцати до пятидесяти лет.

– Хорошо, пусть так. Это не столь важно. Такое бывает.

Я не знал, как лучше дальше вести разговор, мысли скакали в разные стороны, хотелось многое узнать, но я даже не представлял, что именно спросить. Очень странное ощущение набитой всякой всячиной головы и при этом одновременно какой-то пустоты внутри. В итоге мне не пришло на ум ничего лучше, чем пересказать историю на Марсовом поле, добавив заодно свои волчьи кошмары. Отец слушал внимательно, временами отпивая горячий чай, но при этом не спуская с меня глаз.

– Знаешь, – начал он, – все любят сказки. И многие хотят верить в них. Но чаще всего они остаются именно сказками, придуманными историями, чтобы развлекать или пугать маленьких детей. Вот и ты повёлся на эту белиберду.

– Погоди, а откуда тогда, по-твоему, он узнал про нашу квартиру и то, как там расположены комнаты, и что там…

– Жена твоя ему всё рассказала, – отец не дал закончить вопрос, – сама нашла его, рассказала ему, предложила написать тебе. Это они тебя вокруг пальца обвели, а ты поверил. Наивный ты всё-таки!

– Но откуда она…

– Оставь ты эти глупости, бред всё это. Нечего зря голову себе ерундой забивать.

Меня словно холодной водой окатили, было как-то паршиво, обидно и несколько тоскливо. Получается, что вся эта затея оказалась бесполезной, продолжать разговор здесь было бессмысленно. Но пауза надолго и не затянулась – батя вскоре собрался и, рассчитавшись с официантом, напомнил, что уходил он всего на час, так что уже пора на работу. На прощание он похлопал меня по плечу и добавил: «Относись к жизни проще, не надо ничего придумывать и усложнять». Я допил чай и через некоторое время тоже вышел из ресторана.

Буквально напротив располагалась трамвайная остановка, а из таблички с расписанием трамвая №7, следующего прямо до моей гостиницы, следовало, что ждать мне ещё аж двадцать минут. Нестерпимая жара не дала посидеть на скамейке, и я перешёл дорогу и добрался до ближайшей бочки с козырьком и надписью: «Квас. Лимонад». Квас показался разбавленным водой чуть ли не пополам, но я взял ещё один стакан и медленно поплёлся обратно. Я предчувствовал, что разговор может не состояться, что отец откажется отвечать на вопросы, я ожидал чего угодно, но мне даже в голову не приходило, что всё случится так глупо. Меня разыграли. Нет, если трезво посмотреть на ту ситуацию, то это весьма логичный вывод. И никаких экстрасенсов не бывает, и нет никаких предсказаний, а я лишь просто поверил в то, во что захотел поверить. И всего. Действительно, можно было позвонить по телефону, поговорить, батя бы сказал то же самое, что и сейчас, и мне бы не пришлось тратить столько денег на эту поездку, мучиться в жаре, отбиваться от туч мошкары на улице, трястись в этом ржавом трамвае.

В вагончике кроме меня ехала ещё компания из трёх женщин, девушки и ребёнка лет десяти. Они шумно шутили, смеялись низкими сиплыми голосами, а ребёнок их всех поочерёдно называл разными американскими супергероями – от человека-паука до бэтмена. Несомненно, эти девчата испытали в достатке веселящее действо пивка. А уж пивных в этом городке было много, они теснились на каждой улочке, в каждом квартале была своя и даже не одна. Видимо, люди здесь старались забыться, заглушить свой разум, утопить какие-то мысли или воспоминания в хмельном стакане, а кто-то, возможно, прятался от своего прошлого. Частенько призраки ушедших дней всплывают перед нами в виде жутких кошмаров, заставляя стыдиться каких-то поступков, бояться грядущего наказания за свершённое или же бичевать себя, исполняя одновременно роли виновного, судьи и палача. Может быть, здесь, в этом провинциальном городке, человеческая совесть ещё настолько сильна, что её голос стараются всячески заглушить алкоголем? Или я вновь придумываю то, чего нет в действительности?

К пяти часам вечера я добрался до номера в гостинице и взялся за записи. Как говорится, утро вечера мудренее, но к вечеру стоит подвести итоги дня, чтоб ничего не забыть к этому самому утру.

9 августа, понедельник

Мы сидели у памятника В.С.Высоцкому, и я рассказывал, как на первых курсах института играл в рок-группе, сочиняя песни на социальную тематику, как мы весело проводили ночные репетиции на точках на территории «Красного треугольника», а потом, уставшие и сонные, ехали на пары, чтобы по дороге расклеить объявления о предстоящем фестивале, рассказывал о наших выступлениях, о нашем небольшом, но активном фан-клубе. А батя, в свою очередь, вспоминал, как они с друзьями в молодости играли в ансамбле, как он долго осваивал бас-гитару, а потом завидовал ритм-гитаристу, вокруг которого всегда было много красивых, хоть и распутных девчонок. После этой фразы я решил всё-таки перевести тему в своё направление.

– Ну, это ж выбор, – начал я со стандартного шаблона, – каждый выбирает своё. Он выбрал гитару, а ты – бас. Вот вам и результат.

– Да, да, да, опять эти шутки про басистов. Как там, это только в мультике басист уводит красивую девушку, а барабанщик – петух, – вероятно, батя решил блеснуть знанием интернет-шуток, – а в жизни басистам не везёт.

– Ну да, можно и так. Но ты-то не рассказывай мне, что на тебя девушки внимания не обращали, я ж сам на басу играл, – мы рассмеялись.

– Кстати, к теме выбора историю вспомнил. Был у нас в группе вокалист, Димка. Тот ещё жиголо. Сам он из Питера, весь такой пафосный, всегда стильно одет, деньги водились у него, хоть он и не работал. Обычно он крутился с девушками, да что там – с дамами постарше, есть среди них такие, которые любят, как они сами говорят, молоденьких мальчиков. Не знаю уж, как, но он ещё умудрялся со своих подруг денег иметь. И вот после одного из наших выступлений сидели мы в баре. А надо сказать, что рок-клуб «Орландина» находится в солидном районе Питера, на Петроградке, и бывают там среди панкующей молодёжи, готов и прочих неформалов и девочки из богатеньких семей, которые решили попробовать чего-то интересного. И вот с такой вот девчонкой Дима наш и познакомился там. Маша её звали. Красивая, стройная, весёлая. Крутился он вокруг неё, охмурял да охмурял, а потом они вдруг взяли и уехали вдвоём в Крым. После возвращения Маша стала у нас частенько на репетициях появляться, смотрела на Димку влюблёнными глазами. Про неё рассказывали, что живёт она одна, отец где-то отдельно, хоть и общается с ней, а мать недавно умерла. Ну и после этого девочка решила пуститься во все тяжкие – загуляла, зачастила в ночные клубы, меняла ухажёров как перчатки. А тут вдруг оказалась у нас в рок-клубе и сама попалась. Короче говоря, Димка через некоторое время наплёл ей, что есть вариант записать и выпустить альбом с крутым продюсером, и тогда мы станем вообще крутыми рок-звёздами, но для этого надо сначала денег этому продюсеру заплатить. Историю эту он ей подавал время от времени под разными соусами, наконец, она попросила у отца нужную сумму и, вся такая счастливая, принесла деньги Димке. Он, конечно, отблагодарил её, наобещал счастливой жизни в известности и… пропал. Совсем. То есть на репетициях он не появлялся, на телефон не отвечал, а про всю историю мы узнали, когда Машенька с круглым животиком и в слезах пришла к нам на точку и всё рассказала. Хуже всего, что отец её, когда услышал об этом, наорал на неё, назвал дурой и вообще отказался впредь с ней общаться. Мы, конечно, по возможности поддерживали её, а сами обалдели с Димкиной выходки. Так случилось, что родила она в день смерти мамы, а потому и назвала дочку в её честь Наташей. И вот тогда в голове у Маши что-то щёлкнуло, и она вдруг полностью поменяла свой образ жизни. Теперь всё у неё ради дочки. И, надо сказать, за эти семь лет многое изменилось – у неё теперь успешная работа, достойная зарплата, квартира с хорошим ремонтом, парень появился, который души в ней не чает, как и в дочке. А Наташа, кстати, гимнастикой занимается в школе олимпийского резерва, на соревнованиях побеждает. Да, и Димка так и пропал. Недавно я слышал, его за распространение наркоты закрыли. Вот так бывает.