Неустановленный автор - Каждый день – подарок Божий. Дневник православного священника

О, душа моя, «возгревай дар Божий», чтобы не принадлежать к числу таких ненужных светильников, и помни, что главный дар Божий – это «жизнь вечная во Христе Иисусе» (Рим. 6, 23), который должен, обитая в тебе, пламенеть и светить. Этот дар восприми, прежде всего, и пусть он все другие твои дары осветит, направит и оживотворит!

В прошлом столетии, 30 лет от роду, умерла в Германии богатая, знатная особа, которая до самой смерти упорно отвергала возможность загробной жизни. В силу своих убеждений, она завещала, чтобы ее могилу прикрыли тяжелой гранитной плитой и окружили массивной каменной стеной, скрепленной толстыми железными оковами. Желание ее было исполнено, и на плите поставлена надпись: «Сие место погребения, приобретенное на вечные времена, должно остаться неприкосновенным навеки. Строго воспрещается когда-нибудь раскрыть могилу». Итак, даже в гробу, она как бы бросала вызов Всевышнему.

Однако маленькое семя, попавшее под плиту, дало росток и пробилось между камнями на поверхность земли. Мало-помалу корень, заходя все дальше и дальше, разрыл землю, и из него, с годами, выросло огромное дерево. Могучие корни приобрели громадную силу, они пошатнули ограду; железные оковы были порваны, и могильная плита приподнята. Жизнь восторжествовала там, где все было обречено на смерть. Высокий дуб стоит теперь над этой могилой, являясь молчаливым свидетелем истины и явным опровержением неверия умершей.

Простой народ в той местности с суеверным ужасом смотрит на этот памятник. Действительно, никакой камень, никакая преграда не укроет от праведного суда Божия. В последний день каждый из нас предстанет перед Богом, и тогда спасение будет только во Христе.

Агнец будет судить всех – Агнец закланный, Который явится тогда во всей Своей славе. Сам Христос, Один спасет нас от гнева Божия. Как бы ни старались люди опровергнуть Божию истину неверием или чем бы то ни было другим, придет время, когда она заявит о себе неопровержимо; настанет час, когда заградятся перед Ним все уста, когда узрит Его всякое око и каждая неверующая душа принуждена будет преклониться перед Ним.

Одно из сильнейших испытаний для человеческой природы – это сознание своего ничтожества перед нравственной высотой другого существа. Нужна великая доля смирения для того, чтобы уступить место грядущему светилу, сознавая, что все прежнее, все старое будет заменено новыми силами, новыми взглядами.

Возрастающая сила Спасителя не возбудила в Иоанне Крестителе ни тени зависти или горечи. Человек от природы сильный, решительный, самостоятельный, он мог бы вступить в соревнование со Христом, увлечь за собою легковерную толпу и выступить основателем нового учения, учредителем новой школы. Но такая мысль была далека от Иоанна Крестителя. Отвлекая внимание от себя, он, напротив, постоянно указывал с благоговением на Христа. Считая себя лишь предвестником Спасителя, он удовольствовался провозглашением Его пришествия и скрылся из вида при Его появлении, как утренняя звезда перед восходом солнца. Он сразу понял величие грядущего Спасителя; с той минуты все личное в нем исчезло, и, как могучий кедр, сраженный молнией, он упал к ногам Христа, говоря: «Ему должно расти, а мне умаляться».

Научимся у Предтечи полному смирению и в общем деле будем забывать о себе, всегда готовые уступить место другому. Будем прежде всего иметь в виду ту цель, к которой мы стремимся, не останавливаясь на подробностях, так часто тормозящих дело. Какую силу, какую пользу приобрел бы общий труд, если бы к нему никогда не примешивались те личные счеты и мелкие чувства, из-за которых так часто гибнет главное дело!

Подражая примеру Предтечи, будем всегда готовы оставаться в тени, радуясь чужому успеху, не заботясь о своей собственной славе. Никогда не допустим злобного духа зависти в своем сердце и помолимся о ниспослании нам благодати самоотречения и самозабвения. Будем также помнить, что главной заботой Иоанна было указывать на Христа и главное его свидетельство о Нем было: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1, 29). Он указывал на Христа, он посылал людей к Нему, он радовался о Нем и торжественно возвестил: «Отец любит Сына и все дал в руку Его» (Ин. 3, 35).

И наше сердце пусть вторит ему в этом. Будем прославлять Христа устами и жизнью, чтобы «иметь Ему во всем первенство» (Кол. 1, 18) и чтобы мы умалялись, а Он возрастал.

Бога можно прославить не только мученическою смертью или подвигом миссионера, а «тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода». Обилие плода духовного особенно прославляет Его. Высшей цели для нас быть не может; будем же достигать ее и нашими молитвами, и всеми стремлениями души. Плоды, от нас ожидаемые, исчисляются в Посл. Галат. гл. 5 ст. 22: «Плод же Духа – любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Какое богатство духовное! Обладаю ли я хотя бы одним из этих качеств? Когда, год за годом, Господин виноградника приходит искать плода на моих ветвях, находит ли он хоть некоторые из них?

Итак, чем пламеннее будет наша вера, чем горячее любовь, чем обильнее радость и мир, чем терпеливее мы будем переносить испытания, чем добрее и мягче будем относиться к ближним, чем самоотверженнее будет наша жизнь, тем больше мы прославим Имя Отца нашего Небесного.

Приносит плод, угодный Богу, только то растение, которое Он насадил и которое в Нем пребывает. «Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15,5).

В чудном видении пророка Иезекииля о поле, усеянном мертвыми сухими костями, целый народ сравнивается с ними и говорится, что причина этому в том, что они «оторвались от корня», стали сохнуть, сохнуть и окончательно высохли. Душа, не привитая к Божественному корню, не может не засохнуть, и плода от нее никакого ожидать нельзя. Мы «Им живем и движемся и существуем» (Деян. 17, 28). Вот единое, необходимое условие для принесения плода.

Притча о должнике применяется ко всему человечеству; она была сказана Спасителем в ответ на тайное помышление, которое Он прочел в сердце Симона фарисея, хотя последний его и не высказывал.