Евгений Полищук - Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева)

Однажды, под Николу зимнего, мы отправились в Волоколамск. На Волоколамском шоссе, возле «ежей», владыкина машина затормозила; остановился и наш певческий рафик. Выходим и, вслед за Владыкой, поднимаемся к памятнику. Холодно, кругом бело, все засыпано снегом, вровень с бетонным помостом. Не помню, была ли отслужена лития. Помню другое: Владыка, в развевающейся рясе, идет с посохом по краю помоста, вдруг нагибается – и посох уходит в снег по самую рукоять. Восклонившись, с посохом, он произносит только одну фразу: «А в сорок первом здесь воевали…»

Выездное богослужение всегда заканчивалось праздничным обедом, приготовленным хлебосольными хозяевами с любовью и подобающим случаю изысканным изобилием. Владыка главенствовал за трапезой: не было равных ему в остроумии, в умении вести застольные беседы. Это были чаще всего воспоминания, соединенные с поучением и тонким юмором – представление о них можно получить из книги «Русь уходящая». Мне вспоминается такой эпизод: обед заканчивается, все встают, пропеты благодарственные молитвы, и тут Владыка говорит, оглядывая все еще не пустой стол: «В хороших московских домах еще и с собой давали!..» – все смеются, а уходящие гости запихивают в карманы вкуснейшие пирожки.

Эти воспоминания согревают душу. Но главное – здесь, в Издательском отделе Владыки Питирима, я состоялась как профессионал.

В Отдел я пришла зимой 1985–1986 года. Воцерковлялась я, учась на филфаке МГУ. В издательство меня направил отец Владимир Ригин, молодой тогда священник, из иподиаконов Владыки. Мне было сказано: «Там нужна девочка в фототеку, ты иди, там разберутся. Ты ж филолог».

И я пошла.

О том, как проходило собеседование, рассказывать не буду: это прелюбопытный материал, но не имеющий прямого отношения к Владыке. Хотя, конечно, любая деталь в постановке дела говорит о руководителе Отдела.

Сотрудников издательства поразило вот что: меня взяли в штат сразу по написании прошения и заполнении анкеты. Обычно к человеку долго присматривались, оформляли внештатно – и вдруг берут сразу в штат. Я никак не относила это на счет своих талантов и вообще долго поражалась, как это я, девушка, оказалась в роли справщика богослужебных книг! Что-то несопоставимое: XVII век, справщики Печатного двора – и я.

Лишь много лет спустя, прочитав воспоминания Владыки Питирима о его родственниках, об учебе в Московском институте инженеров транспорта, а также его лекции для студентов МИИТа, я вдруг подумала: в анкете, которую Владыка рассматривал вместе с прошением, значилось, что родители мои – инженеры-конструкторы, так что я не какой-нибудь «потомственный филолог»…

Я попала в Минейную группу. Здесь шла работа над Минеями, и за полгода до моего прихода скончалась А. З. Трубачева, выполнявшая работу редактора-справщика богослужебных текстов. Группе нужен был человек, знающий церковнославянский язык. Таким человеком оказалась я. Работа моя заключалась в том, чтобы «стилизовать» вновь включаемые в Минею тексты под язык богослужения конца XIX – начала XX века, то есть времени, когда в последний раз до революции был издан круг Миней.

Тот, кто готовил тексты к публикации, знает, что в них неизбежно встречаются так называемые темные места, то есть части текста, которые можно как-то понять лишь в том случае, если нечто в тексте изменить. Так мы и работали: я предлагала варианты – можно поменять окончания там-то и там-то и поставить запятую, получится такой-то смысл, а можно там-то и там-то и без запятой, получится такой-то смысл. Какой смысл предпочтительнее? Этот вопрос адресовался моему непосредственному начальнику, игумену Андронику (Трубачеву); он и решал этот вопрос.

Ежедневный филологический анализ текста очень много дал мне как профессионалу: я наглядно увидела, что существующие пособия по языку богослужения отражают лишь часть реальности, что море текстов просто не прочитано и не исследовано, что построить достоверную историю богослужебного языка Русской Православной Церкви, не говоря уж о истории русского литературного языка, пока не удалось никому – слишком обширен неисследованный океан.

Издание Миней – непрерывный процесс. Каждый выпуск годичного богослужебного круга, традиционно разделявшегося на 12 томов, по числу месяцев в году, отражал свое время, каждый век привносил в состав Миней свое видение: то вселенские святые стояли на первом плане, то выступали вперед святые русские; события государственные – и нестроения, и победы – находили отражение в богослужебных текстах. Так было в допечатную эпоху, о чем свидетельствуют комплекты рукописных церковнославянских Миней, сохранившиеся с XI века; так было в XVI веке, когда началось книгопечатание на Руси; то же самое происходит на наших глазах. И «зеленые» (по цвету переплета) Минеи – Питиримовские Минеи 1978–1989 годов – это издание, составившее целую эпоху в нашем церковном книгопечатании.

Когда в 70-е годы встал вопрос об издании для нужд Церкви служебных Миней, возникла идея выпустить круг минейных текстов с дополнениями: следуя заповеди чти отца твоего и матерь твою (Исх. 20, 12), Церковь должна почитать всех своих святых, и хорошо бы издать богослужебные книги с памятями и службами всем русским святым.

Дело в том, что до революции многие святые считались местночтимыми: Святейший Синод, куда обращались с просьбой о канонизации, очень редко кого канонизировал для всероссийского почитания, с включением службы святому в общецерковные Минеи. Некоторые службы увидели свет в местных дореволюционных изданиях, но многие оставались лишь в рукописях, по которым служили только там, где хранилась память о подвигах святого. Однако в советское время появилась опасность исчезновения не только этих письменных памятников, но даже памятей святых.

Надо было спасать исчезающую традицию, и сделать это можно было путем письменной фиксации, включением памятей в календарь и в Минеи. Традицию искореняли, выкорчевывали, но… что написано пером – не вырубить топором. Именно поэтому Владыкой Питиримом была поставлена грандиозная научная задача: из архивов и библиотек, светских, церковных и частных собраний, извлечь службы, жития, похвальные слова в честь святых и памятных для Русской Православной Церкви событий – и все это опубликовать.

Работа мыслилась как подготовка к приближающемуся 1000-летию Крещения Руси. Проект был представлен в Совет по делам религий при Совете Министров СССР и… его «зарубили». Было сказано примерно следующее: «Какие такие особые Минеи русским святым? Печатайте только самое необходимое, без чего невозможно отправление религиозных потребностей». И тогда Издательский отдел пошел по другому пути: решили, не привлекая внимания Совета, просто вставлять новый материал в старые Минеи.