Палладий - Лавсаик, или Повествование о жизни святых и блаженных отцов

Аммоний, бывший учеником великого Памво, вместе с тремя другими братиями и двумя сестрами, достигши самой высокой степени боголюбия, поселились в пустыне и построили два особых монастыря: братья – мужской, а сестры – женский, на довольном расстоянии один от другого. Между тем Аммония в одном городе пожелали иметь епископом, ибо этот великий муж обладал ученостью необыкновенной. Посланные от города пришли к блаженному епископу Тимофею и просили его рукоположить им Аммония во епископа. «Приведите его ко мне, – отвечал епископ, – и я рукоположу вам его».

Взяв с собою довольно людей, они пошли за ним. Но Аммоний бежал. Видя наконец, что его догоняют, он остановился и стал их упрашивать. Когда же те не слушали, он поклялся им, что не примет сана и не может оставить пустыню. Когда и это не подействовало, он при всех взял ножницы и совсем отрезал у себя левое ухо до корня, сказав: «Теперь вы должны увериться, что мне нельзя принять сана, к которому меня принуждаете, ибо закон повелевает не допускать того к священству, у кого отрезано ухо». После сего они, оставив его, ушли и, пришедши к епископу, рассказали об этом. Тот им говорит: «Закон этот пусть наблюдают иудеи, а ко мне ежели приведете хотя и безносого, только достойного по жизни, я рукоположу его».

Граждане пошли опять упрашивать Аммония. Когда святой муж стал отказываться, они хотели было вести его насильно. Но он поклялся отрезать и язык у себя, если станут принуждать его. После этого его отпустили и ушли.

Пищу Аммония с молодых лет до самой кончины составляли сырые овощи: он не ел ничего приготовленного на огне, кроме хлеба. Знал он все книги Ветхого и Нового Завета наизусть и многократно перечитал писания знаменитых мужей – Оригена, Дидима, Пиерия и Стефана. Об этом свидетельствуют и великие отцы пустыни.

Рассказывают и о его пророчествах. Назидательнее его никто другой не был для братий, живших в пустыне. Блаженный Евагрий, муж духоносный и строгий в суждении, так отзывался о нем: «Не видывал я человека бесстрастнее его». Во время отбытия великого Аммония в Константинополь по нуждам пустынножителей, этот блаженный Евагрий, по убеждению святых епископов, пришедших из разных областей, и здешних пустынников, восприял от купели Святого Крещения Руфина, тогдашнего преторианского префекта, который сам много раз просил его об этом. Крещение совершено было в присутствии этих епископов в той церкви, которую построил сам Руфин для положения в ней святых, на самых гробницах.

Во всем послушный преподобному Аммонию, Руфин почтил Евагрия достойно его святой жизни. Аммоний спустя немного времени почил и положен в храме, называемом Руфиновым. Его гробница, говорят, исцеляет от простуды.

В той же горе Нитрийской был один чудный муж, по имени Вениамин. Его добродетельная жизнь продолжалась восемьдесят лет. За высокие подвиги в добродетели он удостоился дара исцелений, так что только возлагал на болящего руки или давал ему елея, им благословенного, и тот выздоравливал совершенно.

Но, несмотря на такой дар, за восемь месяцев до успения своего он сделался болен водянкой. Тело его так распухло, что по страданиям он был подобен Иову в наши времена. Епископ Диоскор, бывший тогда пресвитером горы Нитрийской, взявши нас – меня и блаженного Евагрия, – сказал нам: «Идите посмотрите на нового Иова, который при такой неисцельной болезни сохраняет необыкновенное благодушие». Пришедши, мы взглянули на его тело – оно так опухло, что кистями обеих рук нельзя было охватить его мизинца. Не в силах будучи смотреть на такую страшную болезнь, мы отвратили от него глаза свои. Тогда блаженный Вениамин сказал нам: «Помолитесь, чада, чтобы не сделался болен мой внутренний человек. А от тела этого, и когда был я здоров, не видел пользы, и когда болен, не вижу вреда». В те восемь месяцев он постоянно сидел на стуле огромной ширины, потому что лечь в постель не мог. И в таком неисцелимом недуге он еще врачевал других от различных болезней.

Я нарочно рассказал о болезни этого святого, чтобы нам не казалось странным, если видим, что и праведных мужей постигает иногда бедствие. Когда этот великий муж скончался, то вынули порог и косяки у дверей, чтобы можно было вынести тело из кельи – так опухло тело блаженного и досточтимого отца Вениамина.

Некто именем Аполлоний, из купцов, отрекшись мира, поселился в горе Нитрийской. Так как от старости он уже не мог выучиться ни ремеслу, ни чтению, то в продолжение двадцатипятилетнего пребывания в горе́ подвизался таким образом: покупая в Александрии на свои деньги приобретенные собственными трудами всякие врачебные и келейные потребности, он снабжал ими всю братию во время болезни. Бывало, с раннего утра до девятого часа дня ходит около обителей и монастырей по всем кущам, отворяет двери и смотрит, не лежит ли кто. С собой он носил изюм, гранатовые яблоки, яйца, пшеничный хлеб – все, что бывает нужно больному. Такой полезный образ жизни вел раб Христов до глубокой старости. Перед смертью он передал все свои вещи другому, подобному себе, упросив его проходить это служение. Так как в горе той живет до пяти тысяч монахов, то подобный присмотр нужен в такой пустыне.

Были два брата, Паисий и Исаия. Отец у них был испанский купец. Разделив по смерти своего родителя оставшееся движимое имущество, которое составляли пять тысяч золотых, дорогие одежды и рабы, они стали рассуждать между собой и советоваться, какую избрать им жизнь. «Если станем продолжать торговлю, – говорили они, – которую вел отец наш, то и труды наши потом останутся другим, не говоря уже об опасностях, которые можем встретить: нападут разбойники, поднимется на море буря. Пойдем лучше в монахи. Тогда мы и от отцовского имения получим пользу, и души свои не погубим».