Татьяна Воробьева - Как воспитывать детей. Советы православного психолога

Татьяна Воробьёва: Когда мы говорим о необходимости воспитания отцовства и материнства, начиная с маленького возраста, есть момент – осуждение. Я пришла к этой мысли, рассуждая очень много об ошибках и т. д., о том, с чем я соприкасаюсь, почему возникает эта духовная тупость какая-то? Мне кажется, нарушая заповедь почитания родителей, мы теряем духовный разум, разумный ум, простой ум, который скажет – убиваешь ребенка. Смотрите, а интеллектуальный ум говорит: это эмбрион, это клетка, ничего там нет, это всего лишь клетка, от которой надо освободиться, она мешает, тебя подташнивает, тебе надо на работу, это портит тебя. Как затмевается, как уходит разумный ум, уходит простой ум, от Бога данный.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Вопреки себе, науке той самой пресловутой.

Татьяна Воробьёва: Именно пресловутой.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Такой эгоизм превалирует, к сожалению. Все говорят, цивилизованные страны. Что за цивилизация такая, что сами люди не рождают себе детей, а страшно вымирает и стареет население? Еще несколько десятков лет, и Европа будет просто пуста.

Татьяна Воробьёва: Наверное, если так будет продолжаться, так и должно быть.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Такой мощный эгоизм преобладает. И это называется цивилизацией. Эта цивилизация не лучше, чем у инков и майя. Такая бесчеловечность, где сотни тысяч жертв человеческих. Они же тоже погибли. Спасение ведь в семье.

Татьяна Воробьёва: И возвращаясь к этому, о семье и о детях, кто кому служит, и кто является кем, мы можем сказать, что и родители, и дети – это единство. Когда они разорваны, то происходит самая страшная аномалия. Происходит, действительно, разложение общества. Когда они едины в целом, в ценностных ориентациях, то первая дань, которую ты должен отдать на этой земле, это старость родительскую упокоить, какой бы неопрятной она ни была, какой бы затяжной ни была, какой бы трудной она ни была, упокоить родительскую старость.

Однажды я услышала из уст молодого человека такие слова: «Я так бы хотел послужить отцу, если бы у меня были силы, я бы сам вырыл могилу, я сам бы нес гроб, я так бы хотел послужить тому, кто был моим отцом». И служил. Но хотел – какой хороший знаменатель. Если отец ушедший слышит эти слова, то, наверное, душа его будет ликовать, что ты правильно воспитал своего сына. Он хотел тебе служить больному, немощному. Болезнь никого не украшает. Она трудна и сложна. Но служить без брезгливости, служить с любовью бесконечной, и опять здесь единственным адамантом является церковь. Такой пример служения священника, который наклоняется над смертельно больным, без сознания человеком, возможно брезгливость испытывает, но он наклоняется.

Что говорит батюшка? Мы только можем догадаться. Но какая любовь на его лице, какая забота. Это не 15 минут. Это 30, 40, это время. И вдруг мы понимаем, что наши души другими становятся. Они нас учат, как надо любить. Вот как надо любить. Смотрите, как надо любить тех, кто дал вам жизнь, дал вам то, что в вас заложено сегодня, то, что сегодня отвечает теплом, состраданием, слезами, желанием забыть все, только сидеть рядом над умирающим человеком, быть рядом, любить его умирающим, не торопить его – быстрее бы это закончилось, быстрее бы это ушло. Этому учил священник. Без слов, без пафоса, а просто каждый раз наклоняясь над этим больным. И я такую любовь видела перед собой. Я могла только одно сказать – вот так нам всем надо научиться любить. Такой урок нам дал простой батюшка, который просто умеет любить, просто этого человека

Протоиерей Димитрий Смирнов: Это самое главное, чему человек должен научиться. Бог-то есть любовь.

Татьяна Воробьёва: Поэтому семья, родители – любовь должна быть не эгоистичной. Это мое и мне принадлежит, любовь должна быть жертвенной. Этой жертвенности мы, родители, должны научить своих детей. А для этого мы сами должны быть такими.

Мне в одном из журналов задали вопрос – найдите обоснование, почему мы должны любить наших родителей? Я сказала – вот такой жертвенной любовью, когда вы скажете – возьмите у меня, если мой ребенок нездоров, сердце, кровь, пусть только он живет, пусть меня не будет, но он живет, вот эта жертвенность любви свойственна родителям, и дети должны об этом знать. Не потому что я тебя люблю, и сейчас я заплачу взятку для поступления в вуз и тому подобное. Нет, суть безграничной любви – моя жизнь может быть отдана за тебя, только будь. Это сильная причина – быть благодарным своим родителям.

Теперь я хочу сказать, что мы должны воспитать в наших детях благодарность своим родителям, какие бы они ни были. Какая бы судьба в вашей жизни ни прошла, будь то детский дом, брошенность, незабота, нелюбовь к вам, все равно надо быть им благодарным, потому что даже этими уроками они дали вам бесплатный урок, а вы не будьте такими. Вам было больно, запомните эту боль, чтобы не причинить эту боль другому, с кем вы соприкоснетесь.

Поэтому любых родителей нужно благодарить за них, они даны Богом, и даны не случайно, как тот овод, который кусал ту лошадь, чтобы она жила. И тебе даны эти горькие подчас уроки и сиротства, и всего. Нет такой мамы, как у Пети, у Кати, такой заботливой, такой красивой, такой любящей. Он дал тебе, чтобы ты стала матерью любящей, заботливой, чтобы ты любила своих детей, а не говорила – меня не любили, и я тоже любить не буду. Нет, эти уроки даны в антитезу тому, что ты прожил, в антитезу, а не в повторение плохого. Поэтому мы должны тоже за это благодарить родителей. Родители сидят в тюрьмах, не хочешь там быть – делай свой выбор. Ты с кем? Благодари родителя, он сказал тебе о тюрьме. Он сказал тебе своей жизнью искалеченной, так будь благодарен ему за то, что ты не там, что ты не захотел пойти тем путем. Мы родителей должны благодарить, мы должны их почитать за то, что дано нам априори как спасение, и ничего другого, не рассуждать, не осуждать, а быть благодарными за то, что каждый родитель нам дан, чтобы спасти меня.

Еще хочу сказать о детях и родителях. Часто наш родительский эгоизм и желание показать, как я тебя люблю, затмевают самые большие ценностные ориентиры. Не надо быть добрее доброго. Доброта очень строгая подчас, она бывает и жесткая. Она бывает требовательной, бескомпромиссной. Потому что если нельзя воровать, то нельзя при всех случаях. И другого быть не может. Не может быть оправдания – он маленький, не понимает. Нет. Это все равно будет называться так, как это будет называться. И именно по доброте, может, вы жестко хлестнете этим словом – ты вор. И это вразумит и остановит.

А когда мы останавливаем руку вразумляющего отца, потому что, как нам кажется, он не так сказал и взял не такой ремень, который нам кажется очень жестким и жестоким, мы совершаем огромную ошибку. Мы в глазах ребенка являемся тем щитом, который нас ограждает от другого удивительного взгляда на свой поступок. Процесс воспитания детей – это интимный процесс, он принадлежит тебе и ребенку. Он не должен звучать в антитезу, а ты такими словами говоришь. Дай эти слова прожить тому, кто обличил, сказал жестко. У него тоже есть душа и такое понятие, как совесть – важнейший барометр, правильно или неправильно, верно или неверно. Поэтому, прожив угрызения своей совести, человек будет искать тональность, в данном случае, в другой раз.