Андрей Жалевич - Большая книга о смысле жизни и предназначении

Но все же история написания этой книги самым непосредственным образом связана с моей личной историей, со всем ее и драматизмом, и комизмом, с историей блужданий и поисков своего пути и самого себя, который я вел до того момента, пока не применил те методы, которыми я решил поделиться сейчас с вами.

Несмотря на то что все мы уникальны, наши жизненные условия и обстоятельства могут быть похожими. Они, конечно, также разные, но, тем не менее, могут иметь что-то общее. У кого-то обстоятельства его рождения, появления на свет, воспитания, образования, условия его жизни более легкие и безоблачные, у кого-то более суровые и грозные. Так и мой жизненный путь кто-то назовет самым типичным проявлением той эпохи, кто-то посчитает, что это были беззаботные времена (особенно если сравнивать их с годами послевоенной разрухи), а кто-то скажет: «Не дай Бог мне такую судьбу»… И каждый будет по-своему прав. Как бы там ни было, но история написания этой книги началась в провинциальной деревенской глуши, в самой обычной сельской советской семье, в те времена, когда наука (в больших городах) была материалистической, философия марксистско-ленинской, а духовная литература отсутствовала вообще, когда радио и телевидение были исключительно инструментами государственной пропаганды, убеждающей людей, что они живут в самой развитой стране мира. У нас в доме было печное отопление, газ в баллонах, вода и туалет на улице, баня по субботам, родители могли прокормить семью только благодаря своему приусадебному участку и подсобному хозяйству, но, тем не менее, все свято верили в то, что пришло светлое будущее, отождествляемое, наверное, с лампочкой Ильича, свисающей с потолка. И вот в те «добрые советские застойные времена» ваш покорный слуга, еще не будучи школьником, допрашивал своего отца, когда тот был в хорошем настроении:

– Пап, а пап, а для чего мы живем, в чем смысл нашей жизни?

Я уже не помню, что именно отвечал мне мой отец, но точно знаю, что его ответы не совсем меня устраивали, поскольку я еще до самой школы продолжал свои размышления и поиски, терроризируя своими опросами всех взрослых, из которых только бабушка, имеющая образование четыре класса польской школы, говорила мне что-то для меня не понятное, но в чем я чувствовал, что есть какой-то глубокий смысл:

– Все создал Бог, значит так надо! – безапелляционно заявляла она, провоцируя в моем уме еще больше вопросов, но ответить на которые ее четырех классов уже не хватало…

А когда я пошел в школу, там мне все объяснили: «Бога никакого нет – это доказано учеными. А смысл жизни в борьбе против врагов коммунизма и победе социализма над капитализмом». Я был рад безумно, так как моя жизнь обрела вполне определенный смысл, и я уже мог сам просвещать свою бабушку.

Я не любил ходить в школу, с огромным удовольствием использовал любую возможность, чтобы ее прогулять. Но при этом я очень любил читать книги, конечно же, не по школьной программе. У нас в деревне была сельская библиотека, в которую я ходил почти каждый день по дороге со школы (или вместо школы). Времени для чтения у меня всегда было очень мало. Мы ходили в школу, которая находилась в пяти километрах от нашей деревни. Этот путь, пролегающий, конечно же, не по асфальту, а по снегу зимой или по болоту осенью и весной, занимал иногда более часа. Потом, после школы, как у всех деревенских детей, у меня были свои обязанности: наносить дров, затопить в доме, накормить и напоить коров, подмести двор и другие мелкие хозяйские заботы, которые немного облегчали участь моих родителей, приходящих уставшими с работы домой и принимающихся за «хозяйство». Затем уроки, домашние задания, и для того, чтобы иметь возможность почитать что-то интересное, приходилось осваивать скорочтение. Книги – это была моя страсть. Поэтому в детстве я мечтал ограбить библиотеку. Не банк, не автопарк, не «Детский мир», не военторг, а именно библиотеку. И ограбить потому, что других вариантов тогда просто не было…

Но моя жизнь, наполненная смыслом, привитым государственной идеологией, продолжалась совсем недолго, только до тех пор, пока социализм и коммунизм после горбачевских ускорения и перестройки не приказали долго жить и нам в сериалах не показали «американскую мечту»… Оказалось, живут же люди в «загнивающем» капитализме!

Сельчане в Советском Союзе занимали самую низшую ступень социальной лестницы и находились в положении если не рабов, то пригонных уж точно. Люди работали практически круглыми сутками, иногда без выходных и отпусков просто за копейки, дающие возможность только элементарного выживания и примитивного существования. И то, что мы увидели даже в мексиканских, не говоря уже об американских, сериалах, было для нас всех настоящей сказкой. Я узнал о существовании иной, новой для меня реальности, очень сильно отличающейся от той, в которой мы все жили. И только от одной мысли о том, что мне придется всю оставшуюся жизнь кормить свиней, жить там, где единственным развлечением является выпивка, меня всего передергивало. Я уже был в старших классах, имел права тракториста, что открывало передо мной не самую желанную перспективу. Но как выйти из этой ситуации, изменить свою жизнь, как из этого болота вытянуть бегемота, я пока еще не знал.

Одним из вариантов было поступление куда-нибудь учиться. Получение высшего образования переводило бы меня сразу же на несколько уровней выше той социальной ступени, на которой я тогда находился. Но сдать вступительные экзамены в институт с моими даже для сельской школы тройками по языкам и математике и набрать пропускной балл не представлялось возможным. О поступлении на только что появившиеся тогда платные отделения я не мог даже и мечтать. И единственным предметом, который я очень любил и хорошо знал, была география. Но знания только одной географии было мало для поступления в вуз, если только ты не победитель республиканской олимпиады.

Летом, во время каникул, я работал на зерно-элеваторе, а во время школьных занятий был кем-то наподобие диджея в сельском клубе. Однажды после дискотеки я заступился за младшего парня, а через несколько недель его обидчик собрал своих дружков и, дождавшись когда я останусь один, решил меня проучить. Несмотря на то что я был довольно сильным и драчливым, один против десяти я ничего не мог сделать, а поскольку на мне лежала ответственность за клуб и аппаратуру, то я еще не мог и убежать. Меня избили так, что назавтра я не мог даже открывать рот, жевать и даже моргать ресницами так, чтобы это не причиняло боль. На мне не было живого места, все болело, но сейчас я благодарю Бога за то, что произошло той ночью, потому как именно это событие и его дальнейшее осмысление внесло очень серьезную корректировку в мою дальнейшую жизнь. Я, как драчун и забияка, жаждал мести, но в тот раз я решил наказать всех своих противников и тех, кто тогда оставил меня одного, одним махом: я перестал ставить свои романтические дискотеки, которые всем очень нравились, а сам, как говорится, «взялся за ум», засел дома за книги. Это был 11-й класс…