Лени Фич - Сны Эрры

«Что же это такое происходит? – мелькнуло у Эрры в голове.

– Что это за земля Грёз?

– На земле Грёз всё спит, даже время.

– Почему же я не сплю?

– Вот и мне непонятно. Почему? – улыбнулась Кабатсонэ. – Не сплю здесь только я одна.

– Ну конечно, как же ты можешь спать, ты же занята делом. А что ты вяжешь? – спросил Эрра, радуясь любой возможности разговаривать с ней.

– Паутину снов.

– Ты самый прекрасный в мире паук, которого я видел, – рассмеялся Эрра. – Понятно, что каждый был бы счастлив попасть в твою паутину.

– В мои нити невозможно попасть просто так, – сказала она и опять посмотрела на него с интересом.

Секундная задержка в движении её рук привела к тому, что вокруг все опять слегка заколебалось и зашевелилось. Легкое чувство тревоги коснулось Эрры. Ну да, ему было непонятно, непривычно, незнакомо, и все тут было необычно. Красивая девушка завораживала и притягивала его так, что он уже не думал, что же произойдет в следующий момент, и не просчитывал возможные варианты развития ситуации. Непредсказуемость в привычной жизни сильно взволновала бы Эрру, и он бы сделал все возможное, чтобы вернуться к хорошо прописанным правилам, которые позволяют происходящее объяснить и вернуть в привычное русло. Сейчас у него не было такого инструмента, зато была сплошная необъяснимость и непредсказуемость момента. Эрра слегка забеспокоился.

– Почему?

– Пока я вяжу всё на земле Грез погружено в паутину сна.

– А когда они просыпаются?

– Никогда.

– Как это? Они же когда-то заснули и когда-нибудь они проснуться?

– Нет, каждый, кто здесь спит, во сне живет реальной жизнью много раз и в разных ипостасях.

– Ты хочешь сказать, здесь все спят для того, чтобы там где-то жить, да еще и не один раз? Я правильно тебя понял? – уточнил Эрра с неподдельным интересом.

– Правильно, можно и не только жить, а еще много чего. Мне непонятно поэтому, кто ты такой неспящий в стране Грёз.

Эрра набрал воздуху в легкие и хотел уже выдать тираду про то, кто он такой, как слова застряли в горле.

– Кто я? – засипел и зашипел Эрра.

Вопрос поплыл мимо Эрры, как будто буквы оторвались от листа, сами сложились в воздухе в эту фразу и поплыли по комнате как легкий дымок, который завернулся в небольшой вихрь и исчез.

Кабатсонэ молчала и продолжала вязать. Эрра понял, что у него нет ответа на этот вопрос.

– Ничего себе вопросик. Я точно, как Сократ, знаю, что ничего не знаю, – сказал Эрра удивленным голосом. – Ведь так просто ответить, что я мужчина, но это явно ни при чем. Я не Эрра Ликс, имя можно поменять, например, на Джерри Бест. Я знаю, ты ждешь от меня другой ответ.

Кабатсонэ усмехнулась, но не посмотрела на Эрра и продолжала вязать. Эрра закрыл глаза от бессилия найти ответ снаружи, может быть, он придет изнутри. Ничего не пришло на ум.

Зато когда Эрра открыл глаза, то увидел, что Кабатсонэ в золотом сильно облегающем бальном платье с большим декольте и разрезом вдоль ноги почти до верха бедра сидит рядом с оркестром в танцевальном зале. Зал был весь в зеркалах: они были на стенах, на потолке и на полу. Вокруг были люди, одни замерли в танцевальных позах, другие – в оркестре с инструментами в руках.

– У тебя пропали все мысли, – то ли спросила, то ли подтвердила Кабатсонэ.

– Легко ответить на вопрос «Кто я?». Если говорить через профессию, то этот скрипач, этот дирижер, если через связи, то вот эти дамы – мама и дочь, – Эрра замолчал на секунду и продолжил. – Сегодня ты – жених, а завтра – муж, но я понимаю, что речь идет о чем-то ином, о сокровенном. О той сути, что, собственно, и делает тебя таким, а не другим.

– Суть тоже должна иметь признаки. У нас с тобой есть один совпадающий признак: мы оба не спим там, где всё спит.

– Легко сказать, что я – это точно не ты, но ответить на вопрос «Кто я?» – сложно. Это то же самое, как найти истинное лицо, вернее, как найти порядок в море человеческого хаоса масок и ролей. Как же отказаться от ценностей, заслуг и привилегий, от своего тщеславия и славы, что я такой-то и такой-то? Ради чего тогда жить? Ведь все стремятся выделиться и стать кем-то великим, чтобы увековечить себя в памяти людей.

– Твой талант, твой статус и твои регалии по сути не твои достижения. Это как очередной кусочек глины для очередного кирпичика в постройке тюремной стены, окружающей твою душу.

– Ага, значит, я – это моя душа. Ну, она-то у меня точно одна, – воскликнул Эрра. – Может быть я – это Душа?

– Душа без тела разве способна жить в мире людей сама по себе? – спросила Кабатсонэ, вставая с пуфика. – Ты готов расстаться с телом и жить бестелесной субстанцией? Навсегда потерять возможность потанцевать со мной и делать кое-что еще? Ты готов от этого отказаться?

Кабатсонэ, не прекращая вязать, встала, поставив одну ногу вперед в разрез платья. Восхитительный вид ее фигуры притянул взгляд Эрры так, что говорить он был уже не в силах.

– Не-а-а-а, – протянул Эрра, не отрывая глаз от ее тела, и выдавил из себя слова. – Может быть, когда-нибудь потом, но точно не сейчас.

Кабатсонэ села, продолжая вязать.

– Ты не можешь ответить потому, что, ослепленный своими успехами, погребенный под неудачами жизненных обстоятельств, ты разбил зеркало истины, через которое мог бы увидеть видеть себя в свете своего сокровенного я.

– А ты видела себя в зеркале истины?

– Да, я такая же, какую ты видишь перед собой. Я уже не могу быть другой. Это необратимо. Пути назад нет и у тебя, похоже, тоже его нет, – сказала Кабатсонэ, глядя под ноги Эрры.

Эрра оглянулся и посмотрел под ноги. Удивительно, он стоял на абсолютно ровной круглой дощатой площадке посредине площади. Вокруг были дома, но не рядом. Площадь была заполнена людьми, они стояли, подняв голову. Все смотрели на эту круглую площадку, люди в окнах и на балконах домов тоже смотрели. Смотрели и спали.

– Господи, да это же плаха! – воскликнул Эрра.

Кабатсонэ сидела рядом с ним на том самом месте, где рубили головы. Эрра уже начал привыкать к смене картин, но это место шокировало его. Его красавица была замотана в шелковый плащ с капюшоном черного цвета так, что видны были только губы и кусочек подбородка, и всё. Из-под плаща были видны руки со спицами, она продолжала вязать. Стало как-то жутковато.

– Что же будет, если я найду ответ про себя? – спросил Эрра, когда наконец-то перестал оглядываться, пытаясь понять, грозит ли ему что-то.– Я смогу стать таким как ты?

– Лучше спроси, что будет, если не найдешь, – усмехнулась Кабатсонэ. – Когда ты будешь способен увидеть себя в зеркале истины, ты будешь способен видеть и другого, по своей сути прекрасным, даже если он скрыт под покровом своих одежд. Тогда ты увидишь, как прекрасны узоры души в телах твоих друзьях и в телах твоих врагов.