Борис Жук - Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

– Так, пойдём, внутри надуется. Я знаю, – с этими словами подруга окончательно берёт инициативу в свои руки. Я неохотно ложусь на диван.

В голове – полная каша: «Получится – так получится, нет так – нет. Конечно, я мечтал потерять девственность по-другому (блин, даже без презерватива, а мало ли кто у неё был до меня), но раз уж так всё сложилось… Едва ли я бывал с кем-то столь близок и искренен, как с Беллой сегодня, так что всё закономерно,» – проносится в моём сознании рой спутанных мыслей, в то время как подруга вставляет мой вялый член себе во влагалище.

Это действительно совсем другие ощущения. Другая кожа, запахи, эмоции… Мой орган приходит в боевую готовность по мере того, как вокруг него танцует бесконечность, которую он стремится заполнить собой. В это время за окном уже начинается рассвет, а из колонок доносится эмбиент моего собственного сочинения, который я принёс на флешке…

Всё происходит недолго. Я и Белла достигаем пика наслаждения одновременно, и наши стоны разрывают утреннюю тишину.

Мы некоторое время лежим, обнявшись, и идём в душ. Белла довольна. Не скрывая эстетического наслаждения, она удовлетворённо смывает с волос капли из фонтана страсти.

Меня же наполняют противоречивые ощущения. Гормональная эйфория, довольство собой и страшная усталость. А ещё гнетущее чувство, что всё-таки это было зря. Мы словно «разменяли» ту искренность, которой нам удалось достичь вечером, на пошлые половые утехи. Променяли дружбу на секс. Это сразу отразилось в общении: стало веселее, но вместе с тем пропали утончённость и глубина.

Эти мысли в совокупности с болевыми ощущениями от некоторых растянувшихся тканей убедили меня: то, что произошло, не должно повторяться. Стоит дождаться по-настоящему «ту самую» девушку, а не трахаться с друзьями от безысходности. Формально мне удалось потерять девственность, но интуиция подсказывала, что это было лишь далёким эхом того большого чувства и сопутствующего ему полноценного секса, которые можно пережить только с тем, кого любишь взаимно. «Настоящим мужиком», вопреки ожиданиям, я себя не ощутил. Не было вообще никаких существенных изменений. Знаменательное событие, на которое я возлагал огромные надежды с двенадцати лет, принесло лишь большое разочарование.

Ведь я списывал на девственность то, что был слаб. Мне казалось, будто потеряв её, мальчик автоматически превращается в мужчину-супергероя: проходят прыщи, распрямляется спина, наливаются мускулы, повышается шерстистость и появляется уверенность в голосе. Увы – придётся добиваться всего этого своими силами. Или не добиваться… К чему это?

Зато теперь я нашёл бы что ответить малолетним троллям из больницы, которые когда-то допытывались о моём сексуальном опыте. Теперь я знал, каково это. Фанатизму и фантазиям больше не было места.

Днём к нам в комнату зашла мама Беллы. Увидев мою спину, сплошь покрытую крупными прыщами, она порекомендовала хотя бы на время отказаться от мяса.

Я решил попробовать. Идти против устоявшихся традиций родительской кулинарии оказалось нелегко. Где это видано – и без того худосочный сын отказывается есть мясо?! А оно, надо отметить, сопровождало в нашем семейном рационе каждый приём пищи. Во многом из-за отца, который считал себя «хищником», был готов питаться исключительно мясом, растворимым кофе и сигаретами.

Полностью уйти от употребления мясных блюд не удалось. Раз в день или два я съедал что-нибудь такое, чтобы не травмировать мать. Но даже этого оказалось достаточным – через пару недель количество прыщей на моей спине значительно уменьшилось.

На последнем курсе всё происходило так, будто меня вела невидимая, но твёрдая и уверенная рука ангела-хранителя. Я знал, что доучусь в институте. Знал предел, до которого можно забивать на учёбу, чтобы мне это сходило с рук. Знал, что мне не нужно беспокоится насчёт армии, ведь здоровье уже основательно подорвано – что-то точно найдут, а нет – так нет, и не пошёл на военную кафедру. И распределение меня тоже не беспокоило – я не искал для себя никаких выгодных вариантов.

– Ну что, Борис, вы уже решили, кем хотите работать? – спросила меня однажды возле кафедры наша вечно-бодрая и оптимистичная куратор (к тому времени уже бывшая).

– Нет, не знаю. Чувствую себя точно так же, как когда школу заканчивал, – признался я.

Ощущения действительно было похожими: всё те же «жернова» и всё та же опустошённость.

Однажды, блуждая тенью бездомной в недрах своей альма-матер, я случайно наткнулся на объявление: «Курсы Flex, по результатам обучения лучшие ученики будут зачислены в штат аутсорсинговой компании»!

Flex – это, по сути, уже знакомый мне Flash, расширенный под задачи создания серьёзных бизнес-приложений. Я сразу смекнул, что это мой шанс, немедленно позвонил и зачислился.

Курсы прошли гладко, я оказался в числе тех двух человек, которых зачислили в штат обещанной фирмы. Вторым человеком была настырная девочка, которая уже проходила эти же курсы год назад.

Так для меня начался офисный период жизни. С универом, по большому счёту, было покончено – осталось лишь посещение некоторых обязательных пар «для галочки» и такая же формальная защита дипломного проекта. Формальные шутки, формальные пьянки, формальная радость…

На вручение диплома и выпускной я не ходил, предпочтя им офис и свои дела.

Вот и всё. Как затянувшееся мутное наваждение, прошли пять потерянных лет. Это были годы, на которые в самом начале возлагались большие надежды и которые, теоретически, могли стать лучшими в жизни. Здоровье подорвано, голова загажена какой-то мутью, уйма нервов потрачена, иссяк творческий потенциал. Девственность потеряна – но совсем не благодаря вузу.

Осталось всего одно интересное знакомство, – с тем_самым_одногруппником, память о психоделических трипах, пара изрисованных тетрадок, дюжина фотографий с пьянок, куча бесполезных лаб, курсовых, методичек. И диплом, который однозначно нигде и никогда не понадобится.

Что ж, зато теперь я работаю в приличной фирме с технологией, похожей на ту, которая мне когда-то нравилась. Я изучил её за несколько недель, а всё то, чему меня пытались научить в институте, оставалось только забыть, как страшный сон.

Завершился и мой студенческий роман с веществами. Каким бы крепким ни было моё психическое здоровье, употребление наркотиков наряду со стрессом от учёбы, регулярной выпивкой и недосыпом изрядно подорвало его. Я стал хуже соображать и запоминать, творчество скатилось в бестолковое перетасовывание всего подряд, а упадническое настроение стало нормой жизни.

В какой-то степени мне удалось пробиться к безумию, бесконечному творческому началу, о котором я мечтал. У меня открылась «сверхспособность» – будучи совершенно трезвым и ничего не употребляя, я закрывал глаза и видел сюрреалистический калейдоскоп ярких образов, перетекающих друг в друга. Я мог наблюдать эти мультики часами, и они никогда не заканчивались. А иногда закрывал глаза и рассказывал всё, что вижу, приятелям, поражая их потоком сознания из-за пределов здоровой человеческой фантазии.