Джошуа Феррис - И не осталось никого

«Прошу прощения, — говорил он, отправляясь в туалет, — но мистер Ж. настаивает».

Джим заставлял нас морщиться от неловкости, но морщились мы на его счет. Неловкость Джо Поупа была совершенно иного свойства, и определить ее было делом весьма нелегким. Наш доморощенный стихоплет Ханк Ниари сформулировал: «Он был неловок не только в себе, но и вызывал неловкость в тебе и во мне». И, как и всегда, мы никак не могли взять в толк, что он имеет в виду. Разве что он хотел сказать: это мы в присутствии Джо Поупа чувствовали себя неловко.

Вот уж что верно, то верно. У Джо не возникало потребности говорить. Он здоровался и выслушивал приветствия, как обычное человеческое существо, но после этого хранил беззастенчивое, стоическое молчание. Даже во время совещания в конференц-зале он подпускал иногда длинные паузы безмолвия, наполнявшего помещение, пока обдумывал мысль, при этом без всякого похмыкивания или покашливания, чтобы заполнить гнетущую тишину, обрушившуюся на нас. Не исключено, что это можно назвать хладнокровием, но мы в такой ситуации чувствовали себя не в своей тарелке. Тем более что Ханк, исполненный решимости расставить точки над «i», добил нас второй цитатой, извлеченной из его неисчерпаемого кладезя бесполезной эрудиции: «В его присутствии люди ощущали неловкость. Вот в чем дело! Неловкость! Не явное недоверие, а просто неловкость. Ничего иного» [39] «Сердце тьмы», Дж. Конрад. . И когда эта цитата прошла от одного к другому по электронке, мы поздравили Ханка, которому наконец-то удалось сказать что-то удобоваримое. Неловкость. В самую точку.

У Джо была такая манера — сваливаться вам как снег на голову. Это часто случалось в принтерных комнатах. Как-то раз Том Мота стоял там, а тут у него сбоку возник Джо и произнес: «Доброе утро». А в этот самый момент у Тома что-то не то выходило из принтера. Ну, скажем, нечто, не очень связанное с работой. Это было еще до того, как в целях экономии ввели систему кодированного доступа, которая положила конец привычке Ханка Ниари копировать библиотечные книги по утрам, а потом читать у себя за столом странички из-под ксерокса. Работа Джо, конечно же, была официальной, и компьютер поставил его в очередь следом за Томом. Тому просто не повезло. Тут уж ничего не поделаешь — сначала должно было распечататься Томово задание.

Том так ему и сказал: «Вы будете ждать? Вы будете ждать, пока ваше задание не распечатается?»

Джо ответил непроницаемым молчанием. И тогда Том высказался напрямик.

«Я жду, когда распечатается мое задание, — заявил он, — и, откровенно говоря, Джо, я не хотел бы, чтобы вы его видели. Там есть голые сиськи, а я знаю, к кому вы заходите поговорить».

«И чего вы вообще сразу несетесь к принтеру, когда ваше задание ставится в очередь после тех, кто послал задание первым? — продолжал Том. — И почему вы такой нетерпеливый? Вы ведь знаете, что на распечатку таких заданий уходит некоторое время, ведь знаете?»

Кто знает, как Джо на это прореагировал. В служебной иерархии он был на несколько уровней выше Тома, но он, видимо, ответил на эту тираду молчанием, терпеливо ожидая, когда распечатается его задание. Может, он пытался увидеть, что там печатает Том, как утверждал это сам Том, а может, просто смотрел перед собой и думал: «Да мне тысячу лет плевать, что там печатает этот тип». Но в любом случае он, видимо, хранил непроницаемый вид.

Непроницаемый — самое подходящее для него слово. Непроницаемость Джо Поупа повергала всех в полное смущение. Ну зачем ему было выставлять себя такой занудной загадкой? Ни одной картинки на стенах, ничего в кабинете — кроме велосипеда. Который к тому же заперт. Мы каждое утро слышали, как щелкает замок противоугонного устройства, и старались не воспринимать это в свой адрес. Мы считали, что Джо слишком молод, чтобы быть непроницаемым. Если тебе тридцать, то у тебя есть интересы. Ты контактируешь с миром. Почему этот тип вечно сидит за своим столом среди голых стен?

«Мы должны показать тебе — это манекен Джо Поупа» — так, наверное, мы рассказали бы о Джо какому-нибудь новичку.

Только вот вряд ли агентство наймет еще кого-нибудь новенького. Но если бы наняло, то мы, наверное, сказали бы: «Мы держим его в кабинете Карен Ву. Она ненавидит Джо Поупа. Пойди, проверь. Только ты поосторожнее, этот манекен — очень точная копия. Так что ты осторожнее. Понял?»

«Но он просто сидел там — и все», — сказал бы новенький.

«Вот именно! — воскликнули бы мы. — Джо всегда за своим столом. А теперь посмотри, как он сгибает колени и пододвигает кресло! Посмотри, как Джо Поуп прерывает нас через стенку бокса! Дерни за веревочку и послушай, как Джо Поуп ничего тебе не ответит! Это новый Непроницаемый [40] Видимо, имеется в виду роман «Непроницаемые американцы» индейского автора А. Матура, рассказывающий о похождениях в большой Америке индейца из маленькой деревушки. — действующий манекен Джо Поупа, производства “Хасбро”!» [41] Американская компания, выпускающая игры и игрушки.

У нас были клиенты — производитель игрушек, производитель машин, междугородный перевозчик и владелец зоомагазина. Мы работали на телевидении, в печати, прямыми рассылками и через Интернет. У нас был отдел по работе с корпоративными клиентами. По выходным мы слишком много выпивали. У нас, пожалуй, было все, что необходимо в жизни, плюс все недостатки характера, усугублявшиеся с каждым поколением, не знавшим войны. Если бы мы приходили в себя от последствий крупной военной кампании, то, возможно, испытывали бы благодарность. Даже энтузиазм. В нашей же ситуации были только мы и наши попытки хоть на дюйм продвинуться по служебной лестнице.

Шон Смит участвовал в первой войне в Заливе, но нас это не слишком впечатляло, потому что он рулил танком в пустыне, где, как это ни прискорбно, не было вражеских машин, и если мы начинали допрашивать его с пристрастием, то выяснялось, что иных воспоминаний у него не осталось. Франк Бриццолера, может, и видел Вторую мировую войну, но он умер, прежде чем мы успели его расспросить об этом. У нас был один вьетнамский ветеран, но он никогда не делился воспоминаниями, а через год ушел вообще. Может быть, он был участником военных действий вслепую, в джунглях, о которых нам рассказывали в школе, и в голове у него хранились воспоминания о решительных сражениях. И когда он выглядывал из окна и видел эту выставку флагов, развевающихся на мосту через Чикаго-ривер, то думал о принесенных жертвах, о погибших мужчинах и женщинах, и произносил их имена вслух, и с благодарностью воспринимал простую роскошь сидения в кресле, в здании, которому не грозят никакие опасности. Представьте себе истории, которые он мог рассказать! Истории, происходящие в темноте ночи в горящих деревнях… вспышки над реками… вертолеты, приземляющиеся на рисовых полях. Мы всегда искали истории получше или жизни поинтереснее, проживаемые где угодно, только не на страницах каталога «Офис депо» [42] «Офис депо» — один из ведущих поставщиков канцелярских принадлежностей. . Но он никогда не делился с нами своими воспоминаниями, а спустя два месяца после его ухода никто не мог вспомнить его имени.