Джошуа Феррис - И не осталось никого

— Вы правы, — сказал Джо наконец, опуская руки с затылка на мягкие подлокотники. — У меня есть преимущества, которых нет у других, и мне не следует жаловаться на цену, которую, возможно, приходится за эти преимущества платить. Извините, если я выставил себя каким-то мучеником или чем-то в этом роде.

— А я вовсе не хотела ехидничать, — повинилась Женевьева, наконец садясь и протягивая руку, чтобы прикоснуться к столу, словно тот был продолжением его руки. — Да, с вами тут плохо обращаются, и я вас не виню, если вы чувствуете раздражение. Но вы все время говорили «эти люди», как будто они все на одно лицо, а мне это кажется несправедливым, Джо. Потому что среди них есть хорошие люди:

— Согласен.

— Но для вас они — «эти люди», все на одно лицо, они могут «сказать что угодно» и «готовы поверить во что угодно». Вы говорите как типичный элитист.

Именно такой упрек мы чаще всего и адресовали Джо — что он замкнутый, что он держится особняком и что трудно провести различие между манерой держаться особняком и держать себя снисходительно. Не скороспелые выводы касательно его сексуальной ориентации, не преувеличенные обвинения в неумении вести себя с людьми, а его элитизм — вот в чем не уставали мы упрекать Джо; это было что-то вроде стереотипа, о котором говорят, что, мол, дыма без огня не бывает.

— Элитист, — проговорил он, словно впервые слыша это слово.

— Я не утверждаю, что вы — элитист. Я говорю, что на сей раз я — одна из «этих людей», потому что я думаю, они правы — с ней что-то не так. А потому мне не нравится, когда вы мешаете меня в одну кучу с теми, кто думает, будто миром правят масоны, — хотя, кстати, я не уверена, что он и вправду верит в это. Ему очень хочется казаться смешным. Ему очень хочется нравиться. Но вы не имеете права презирать нас всех из-за Джима Джеккерса.

Джо посмотрел на нее и почти незаметно шевельнулся в кресле.

— Элитист, — снова произнес он, не настороженно, а любопытствующим тоном, словно Женевьева только что познакомила его с новым словом. — Что такое элитист?

Бесхитростность тона застала ее врасплох — словно вопрос задавал ребенок, — и теперь Женевьева чувствовала, что ее долг объяснить ему, что к чему.

— Ну, я не знаю, какое определение дает словарь, но я бы сказала, что это человек, который считает себя лучше, выше других людей… человек, который смотрит на других сверху вниз и не любит их.

— Тогда я не элитист, — быстро ответил. он. — Я люблю людей.

— Я знаю, что любите, поэтому-то вы мне и нравитесь, — улыбнулась Женевьева. — И это я прошу вас поговорить с ней. Не Джим Джеккерс. Не Карен Ву. Не Амбер или Марсия. Потому что я убеждена — дела у нее обстоят плохо, она, может быть, испугана и нуждается в помощи.

Она наклонилась вперед в ожидании ответа. Джо Поуп ни на секунду не отводил от нее взгляда — смотрел в невероятно голубые глаза, убеждающие уже одной своей красотой и ясностью. Потом просто сказал:

— Дайте мне подумать.

Десять минут спустя Джо стоял в ее дверях.

— Хотите пообедать? — спросил он.

Для позднего мая день был прохладный, с озера дул свежий ветерок. Городские сады тянулись вдоль Мичиган-авеню до самой Водонапорной башни, прямо как на почтовой марке. Красные и желтые тюльпаны еще не отцвели в эти последние дни весны. Небо блистало яркой синевой, но солнце уже перевалило через зенит — времени было около часа. Они направлялись на север, переходя из больших пятен тени в солнечные пятна, создаваемые высокими зданиями и улицами между ними. По дороге они купили сэндвичи. Женевьева и Джо иногда обедали вместе на скамейках во дворе Водонапорной башни, где кормились голуби и человек, покрытый золотой краской, стоял на телеге молочника, замерев, как статуя, в надежде на подаяния, и туристы, делающие покупки в универмагах на Великолепной миле, останавливались, чтобы заглянуть в путеводители и сделать фотографии. Они, видимо, ели там так часто, что не нужно было спрашивать друг друга, куда они направляются, и это свидетельствовало об их близости, откровенно говоря, немного неожиданной.

Джо привык к тому, что мужчины поглядывают на нее, провожают взглядами. Женевьева притягивала внимание, даже когда шла в простом хлопчатобумажном коричневом свитере, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Время от времени она вытаскивала из кармана руку, чтобы поправить растрепавшуюся от ветра прядь волос.

Они сели на одну из скамеечек и принялись есть сэндвичи. Когда с едой было покончено, Джо, вернувшись от урны, куда выкинул остатки трапезы, сказал:

— Я посмотрел слово «элитист» в словаре. Вы что, думаете, я чокнутый или что-то в этом роде?

— Вы — копирайтер, — сказала она. — А они все чокнутые.

— «Человек, убежденный…» — как там дальше? — спросил Джо у самого себя.

— Вы и вправду лазали в словарь?

— «…убежденный, что он принадлежит к высшей или привилегированной группе…» — что-то в этом роде. «Принадлежит к высшей или привилегированной группе». Это точно.

— Вы и вправду лазали в словарь, — кивнула Женевьева.

Она сидела, скрестив ноги и повернувшись к нему, одной рукой придерживая волосы и уперев локоть в колено. Ветер играл ее локонами.

— Сначала вы сказали, что они считают меня циником, — сказал Джо. — Но я не циник и могу это доказать. Я ведь вернулся к вам в кабинет, помните? Два раза. Я вернулся, чтобы привести свои аргументы. Я был скептиком. Разница между циником и скептиком огромная. И эту разницу определили вы. Если бы о том, что у нее рак, сказали они, то, можете не сомневаться, я был бы циником. Но поскольку и вы говорили то же самое, я был готов прислушаться к этим словам. Но вы должны признать, что большинство из того, что они говорят, — чушь свинячья, и я пытаюсь пропускать ее мимо ушей. А поскольку я пропускаю это мимо ушей, меня считают элитистом. Лично я никогда не придавал этому никакого значения, но когда об этом сказали вы, я задумался. Но ваше определение показалось мне неверным, вы сказали, что элитист — это человек, которому не нравятся другие люди. Таких людей называют мизантропами.

— Значит, вы лазали в словарь.

— Да, и я рад сообщить, что никакой я не элитист.

— Вас это и вправду задело.

— Задело, — согласился Джо.

— Но заметьте, — подчеркнула Женевьева. — Я никогда не говорила, что вы — элитист. Я сказала, что вы говорите, как типичный элитист.

— Ладно. Но послушайте меня, Женевьева. По определению, которое дает словарь, я тоже не элитист, потому что я не принадлежу ни к какой группе. Я отказываюсь быть частью группы.

— Каждый из нас принадлежит к какой-нибудь группе.

— На групповом фото — может быть. В справочнике фирм. Но это не обязательно свидетельствует о духовной близости.