Джошуа Феррис - И не осталось никого

— Извини, если обидел тебя, — сказал Бенни. — Я просто пытался сказать, что тебе идет.

— Нет, это ты извини, — сказала она. — Я плохо отношусь к комплиментам. Я случайно не подло с тобой поступила?

— Нет-нет, вовсе нет.

Внезапно в дверях появилась Женевьева. Бенни замолчал. Марсия заметила, что перестала быть объектом его внимания, повернулась и тоже увидела Женевьеву.

— Марсия, с тобой можно поговорить? — спросила Женевьева.

И сразу же исчезла. Как и не было. Марсия оглянулась на Бенни.

— Конечно можно, — громко сказала она, поднимаясь. Бенни никогда не видел, чтобы глаза у Марсии были так широко распахнуты. — Бенни, — прошептала она.

— Иди, — сказал он.

Когда Марсия вышла, Бенни позвонил Джиму, чтобы сообщить ему новости, но Джим не снимал трубку. Бенни встал и вышел в коридор. Там стояла тишина. Он вернулся в кабинет и еще раз позвонил Джиму. Опять безответно. Бенни снова вернулся в коридор. Там царили пустота и безмолвие. В обоих концах коридора стояли большие неподвижные искусственные растения, а на стенах между дверями висели прошлые призы агентства за достижения в области рекламы — теперь они только пыль собирали. Он поспешил назад в кабинет и позвонил Джиму в третий раз. Потом Бенни отправил ему е-мейл: немедленно прослушай голосовую почту. Прождав минуты две за столом, он решил отправиться на его поиски. Но не успел он выйти в коридор, как увидел приближающуюся Карен Ву. У Бенни не было ни малейшего желания становиться источником информации для Карен — сообщать ей, что Женевьева вышла из кабинета Линн. Карен лишь разнесет эту весть по всему офису. А потому он этак небрежно поднял руки и ухватился за верхнюю кромку двери, словно вышел размяться и потянуться. Карен подошла ближе, и Бенни подумал, что они сейчас поздороваются и на этом дело и кончится. Она и в самом деле вроде бы не имела намерений останавливаться и заводить разговор. Она просто сказала:

— Так выходит, у Линн и нет никакого рака.

Произнеся это, она пошла дальше и вскоре исчезла из виду.

Марсия стояла, прислонившись спиной к закрытой двери кабинета Женевьевы, а Женевьева ходила, как по клетке, по закутку вдоль своего стола, время от времени останавливалась и хватала себя сзади за волосы, словно собираясь вырвать их с корнем.

Все было очень просто. Линн сидела за своим столом, а Женевьева пребывала в полной прострации, не зная, с чего начать, как приступить к теме. К счастью, говорить начал Джо. Она не могла точно вспомнить, что он сказал, но он выражался очень конкретно. Женевьева нервничала. Ей все время приходилось напоминать себе, зачем она здесь. Эта женщина, которая являлась лидером во всех других аспектах жизни — которая даже мебель тряпкой протирала как настоящий лидер, — на самом деле была очень больна и нуждалась в помощи. И даже от более слабого и скромного существа, которое безмолвно присутствовало теперь рядом с Джо. Если бы Женевьева все время не держала это в голове, то ей пришлось бы извиняться за то, что она нервничает. Джо, если в общих словах, сказал, что тут прошел слух, он не знает откуда, будто у Линн обнаружили рак. Обычно он не придает никакого значения слухам, но он надеется, она поймет, почему он не прошел мимо — речь идет о ее здоровье. Некоторые из сотрудников убеждены, что на вчерашний день Линн была назначена важная операция, которую она пропустила. По всей видимости, намеренно. Объяснение этому кроется в ее отвращении к больницам, а этот факт стал чем-то вроде притчи во языцех. Он пришел сюда — и тут Джо вспомнил про Женевьеву и повернулся к ней.

— Мы вдвоем пришли сюда, — сказал он, поворачиваясь назад к Линн, — чтобы сообщить вам: по агентству ходят такие слухи, от них никуда не денешься, и я не знаю, насколько они достоверны, но если мы можем сделать что-нибудь для вас, если мы можем вам каким-нибудь образом помочь…

— Джо, они и вам в конце концов задурили голову — втянули в это? — спросила Линн.

В это? Что конкретно она имела в виду, подумала Женевьева. Джо говорил, а на лице Линн появлялась хитрая улыбка, которой она иногда выражала недоумение или удивление. Наверно, и Джо увидел это. Но тем не менее он гнул свое. Женевьева не знала, где он черпает силу, чтобы продолжать говорить под таким взглядом Линн Мейсон. Он помолчал несколько мгновений, когда она прервала его, но потом произошло нечто воистину примечательное. Джо выдержал удар.

— Нет, вряд ли мне задурили голову, — ответил он. — Я здесь говорю не от их имени. Я говорю от себя… и Женевьевы… потому что я думаю, с вами что-то не в порядке…

— Со мной все в порядке, — просто сказала Линн, беря в руки серебряный нож в форме стилета для разрезания конвертов.

— Я думаю, что, может быть, вы больны, — продолжал Джо, а Женевьева не могла понять, как и зачем он это делает, и хотела, чтобы он замолчал, — но из-за страха не хотите лечиться должным образом.

— Со мной все в порядке, — повторила она.

Джо молчал. Женевьева хотелось подняться и уйти. Ну и ладно, Джо, с ней порядок — идем.

— Человек, которого одолевает страх, — продолжал он, продолжал медленно, не опасливо, а терпеливо, словно пытаясь выклянчить что-то у нее, — который потерял от страха голову и будет говорить, будто не болен, если это означает, что он может продолжать жить дальше, убегая от этого страха.

Линн в ответ натянуто, невесело улыбнулась.

— Извините, Джо, вы что — видели мою медицинскую карточку?

— Нет.

— Нет, — кивнула она. — Нет, не думаю.

— Нет, это все чистые предположения, Линн, — продолжал Джо, а Женевьева к этому времени испытывала явную потребность каким-нибудь образом дистанцироваться от него. Она не больна, Джо. Пожалуйста, замолчите! — Предположения, для которых, возможно, нет никаких оснований. Но если вы больны и боитесь, если вы избегаете врачей…

— Это было родимое пятно.

С лица Линн исчезло какое бы то ни было доброжелательное выражение. Теперь осталась только непроницаемая, ледяная, начальственная маска, которая говорила одно: это не ваше дело.

— Это было родимое пятно, и у врачей возникли опасения, что оно злокачественное, и если уж вы хотите знать, они перенесли назначение на новую дату, потому что у нас появились важнейшие бизнес-проекты. Женевьева, — сказала она, глядя на нож для конвертов, который вертела в руках, пока говорил Джо, — оставьте, пожалуйста, нас с Джо.

Линн посмотрела на Женевьеву, и та сказала: «Конечно же» — и, выйдя из кабинета, закрыла за собой дверь.

— Родимое пятно? — воскликнула Марсия. — Значит, все время это было только родимое пятно?

После того как Марсия вышла, мы услышали, как Женевьева разговаривала по телефону с мужем, она кричала на него, хотя он-то, бедняга, тут вообще был ни при чем.