Эмми Итяранта - Дневник чайного мастера

— Мы говорили о тебе. Нам хочется обеспечить тебе безопасную жизнь, но у нас разное мнение о том, какой она должна быть. — Она замолчала и вопросительно посмотрела на отца.

— Нориа, если ты не хочешь стать чайным мастером, то настало время сказать «нет». Я уверен, что, после того как Таро перерыл здесь каждый сантиметр, он оставит нас в покое. Вряд ли ему придет в голову пойти искать источник в сопке, а даже если и придет, то источник укрыт настолько надежно, что найти его невозможно. Так что мы здесь в безопасности, но твоя мать считает иначе.

— Таро не остановится на полпути, — сказала мама. — Жизнь не вернется на круги своя, потому что они подобрались куда ближе, чем ты думаешь, Нориа.

— Но ведь они даже не смотрели в сторону тундры, — сказала я.

— Есть кое-что, о чем ты не знаешь. Расскажи ей, Микоа.

— Тебе известно, что мы расходуем больше воды, чем другие семьи, — начал отец. — Ты также знаешь, что часть ее — это выдаваемая нам военными еженедельная норма, а часть мы берем из горного источника. Думаю, ты заметила разницу.

Конечно, я знала. Наша вода для чайной церемонии всегда свежая, как только что набранная из источника. Это часть искусства мастера чайной церемонии. Отец приучил меня пробовать воду на вкус и выбирать для чая только самую чистую, если только имелась такая возможность. Обычно мы пользовались той, что поступала к нам по водопроводу: в начале месяца она была тухловатой и пахла рыбой, как обычная очищенная морская вода, в конце же месяца вкус становился получше. Мы не экономили на воде, как другие, она у нас никогда не заканчивалась, и нам не приходилось покупать воду втридорога на рынке.

— Я не понимаю, — сказала я, — если в начале месяца мы расходуем ту, что нам выдают, а в конце — воду из горного источника, то как они могут литься из одного крана?

— Слишком тяжело таскать воду на себе, — ответила мама. — Нам потребовался бы большой солнцекар и бочки, да и ездить пришлось бы постоянно. Кто-нибудь обязательно заметил бы, что мастер чайной церемонии по многу раз в неделю возвращается из тундры с наполненными бочками. Это вызвало бы подозрения. Никто не знает, когда был проложен водопровод — записи нет ни в одной книге, но он действовал уже во времена отца Микоа. Построивший понимал, насколько велика опасность оставлять даже малейшее письменное упоминание о нем. Водопровод построен искусно: он выходит из глубины сопки, надежно зарыт в землю и подсоединен к государственной трубе так далеко от нашего дома, что его не найти, если обследовать землю на нашем участке. Единственная опасность в том, что его надо открывать и закрывать вручную и делать это приходится в пещере. Нам просто повезло, что он был перекрыт, когда здесь появились военные.

— Этот водопровод спрятан так же надежно, как и сам источник, — заметил отец. — Обнаружить его практически невозможно, если не знаешь его местонахождение.

— Они умеют искать, и у них умные приборы.

— У них нет причин, чтобы вернуться.

— У них нет причин, чтобы не вернуться!

Родители замолчали. А потом отец сказал, глядя мне в глаза:

— Твоя мать уверена, что оставаться здесь небезопасно.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Я увидела, что она хочет что-то сказать.

— Мне предложили должность в университете Синджиня, и я согласилась.

— Мы переедем в Синджинь?

Я не знала в точности, где находилось это место, но была уверена, что где-то далеко, на юге Нового Киана. Путешествие через весь материк даже на самых быстрых поездах потребовало бы несколько недель пути. Родители переглянулись.

— Ты уже совершеннолетняя, и поэтому мы не можем решать за тебя, — сказала мама. — Хочешь поехать со мной или останешься здесь с отцом? Нет необходимости решать сразу, но я должна буду уехать еще до праздника окончания года, так что времени у тебя на размышление — всего месяц.

Я посмотрела на нее, потом на него. Мне вдруг стало трудно дышать. В деревне рядом с меченным синим кругом домом, проходя мимо которого люди ускоряли шаги, стояли солдаты, правили свои сабли и не слушали мольбы о помощи. В любой момент они могут вспомнить о нас, если вообще забыли. Откуда мне было знать, кто из родителей прав, поэтому я не знала, остаться мне или уехать.

Как же быть? Я боялась, что любое мое слово окажется окончательным, но тишина казалась куда более страшной.

И я рассказала, что буду делать.

Ранним утром восьмого дня восьмого месяца мы погрузили мамины сундук и дорожные сумки в солнцекар, за аренду которого отец обещал привезти Юкара питьевой воды. Родители уселись на переднее сиденье, я пристроилась на заднее под тент, и мы поехали по направлению к Куолоярви.

Запах, исходивший от солнцекара, пробудил одно давнее чувство: я вспомнила, когда мне было совсем мало лет, что-то около одиннадцати, стояло такое же чудесное утро. Чудесное от того, что мы ехали с родителями в город… А вот и то самое сине-фиолетовое пятно на потертой обивке сиденья… Помню, как уронила черничное мороженое, когда мы возвращались из школы. Родители тогда жутко рассердились, и мне пришлось долго оттирать сиденье, пока не стало ясно, что отчистить его до конца не получится.

Я на мгновение ощутила себя кианской шкатулкой с большим количеством донышек или пустотелой куклой с множеством кукол поменьше внутри, какие делались в эпоху архемира. Представила, что во мне скрывается много копий меня, одна другой моложе, и все они болтают ногами, потому что не могут достать до пола и не могут представить ни дня без родителей рядом с собой на расстоянии вытянутой руки, а если и могут, то тут же отбрасывают эту мысль.

До Куолоярви мы ехали почти три часа. Скоро дорога вышла к морю, и природа кругом незаметно изменилась. Позади остались деревня и сопка Алвинваара, потом мы проехали мимо лесов на орошаемых землях — темно-зеленая полоса слева с рвущей горизонт стрельчатой верхней линией. Эта часть пути всегда была моей самой любимой. В детстве я мечтала повернуть солнцекар в лес и остановиться в тени высоких деревьев. К счастью, я достаточно рано узнала, что делать этого нельзя, поскольку леса находятся под усиленной охраной, куда доступ гражданским запрещен — это же касалось полей и нескольких оставшихся озер с пресной водой.

Вскоре мы увидели сверкающий, похожий на волны силуэт Куолоярви с высокими зданиями, облепленными солнечными панелями, затем прямо на берегу моря показались опреснительные станции — гигантские мрачные сооружения, похожие на древних каменных гигантов, о которых ходили дурные слухи. Даже дороги к ним охранялись, и мне приходилось слышать, что людей арестовывали только из-за того, что они по неосторожности оказывались слишком близко от этих станций.