Dок Берг - Наглое игнорирование

Уверенный баритон, с нотками почтения : Бивень-1, Бивень-9 сообщил, что не нашел цель.

Баритональный тенор, начальственно : Око-2, они опять решили что по-прежнему в яслях? Они собираются взрослеть? Или им вечно нужна нянюшка? Приготовь краску, будем менять им эмблемы на соску и плюшевого мишку!

Уверенный баритон, с нотками почтения : Бивень-1, вас понял, принято к исполнению.

Баритональный тенор, начальственно : Момент, Око-2, у них что на подвеске?

Уверенный баритон, с нотками почтения : Контейнеры с "бабочками", хефе.

Баритональный тенор, начальственно : Око-2, смена цели для Бивень-9, прими координаты (указание координат по карте генштаба Рейха), скопление живой силы противника. Цель маркирована, заметна с трех километров, если и ее не обнаружат – краска, кисти – исполнить до завтра.

Уверенный баритон, с нотками почтения : Бивень-1, вас понял, принято к исполнению.

Молодой тенорок, пытающийся говорить солидным басом : Око-2, обнаружил цель по указанным координатам. Какая-то ошибка. Это есть медицинское учреждение, обозначения красным крестом. Живой силы не обнаружено.

Уверенный баритон, с нотками превосходства : Бивень-9, вы собираетесь опять привезти бомбы обратно? Хефе как раз возвращается. Мне доложить, что краска и кисти готовы?

Молодой тенорок, пытающийся говорить солидным басом : Око-2, но это госпиталь!

Уверенный баритон, с нотками превосходства , покровительственно : Бивень-9, вы наблюдаете там военнослужащих противника? Технику?

Молодой тенорок, пытающийся говорить солидным басом : Око-2, подтверждаю. Вижу военнослужащих, грузовики, даже танк есть. Но…

Уверенный баритон, с нотками превосходства , покровительственно : Бивень-9, вам что-то непонятно в полученном приказе и целеуказании? Или вы все-таки решили перекрасить эмблему эскадрильи? Мне сообщить Бивню-1, что вы отказываетесь от выполнения приказа?

Молодой тенорок, пытающийся говорить солидным басом : Око-2, приказ понят, принят, исполняю!

С самого утра пришлось заниматься совсем даже не своей работой. Но с этими медиками хуже, чем в авиации, хоть и форму носят, а штатские по натуре своей. И то, что его попросили (именно попросили, а не приказали) – совсем сбивало с панталыку. Даже и отказать оказалось сложнее. Так бы ответил, что не положено ему, начальнику штаба, лично гоняться по близлежащей местности с уточнением маршрутов эвакуации, но когда просят, да еще и сам видишь, что больше-то и некому…

Говоря короче, Берестов трясся в тесной кабине обшарпанной полуторки вместе с шалопутным медсанбатовским водителем Мешалкиным, пожилым уже мужчиной под сороковник, отличным водителем, толковым малым, но с разными бзиками, отчего в медсанбате его считали чуточку не от мира сего, если вежливо выражаться… Первое время считали, что он немножко с прибабахом, то есть тронутый, но раз медкомиссию прошел – значит в порядке. Форма на нем сидела мешком, ходил он косолапо, но зато оказалось, что вверенная ему машина – всегда почему-то исправна и на ходу, а задачи этот странный малый выполняет в срок и точно. К тому же – еще и не пьющий. За это ему прощали многое, в частности странную привычку зачастую говорить стихами, чаще всего – явно собственного приготовления, потому как стихи были тоже странноватыми, если не сказать большего. Берестов не раз с ним ездил по служебным (иногда – и не совсем служебным) надобностям и уже не то, чтобы привык, а скорее смирился со странностями шофера.

Вот и сейчас, когда была поставлена боевая задача – найти полковые медпункты и провести прокладку маршрутов от них до медсанбата, Мешалкин вместо чеканного "есть!" выдал:

Берестов только носом фыркнул, не стал делать замечания, все равно – без толку, игнорирует. Задачка была поставлена нетривиальная, вообще эта война была какая-то дурацкая. Все пока шло странно и не так, как положено. Командование дивизии явно не справлялось со своими обязанностями, на взгляд матерого штабника Берестова. Связь, которую полагалось обеспечивать сверху вниз, была из рук вон, расположение полков было непонятно где. В том полку, который найти удалось, не оказалось медпункта вообще, так сложилось, что практически все положенные по штату медики как раз перед войной уехали в плановый отпуск и заменить их было некому, потому как оставшийся на хозяйстве зеленый терапевт явно растерялся перед объемом новых задач и как с удивлением обнаружил Берестов – вообще не понимал толком, что должен делать. И ему, пехотному командиру, пришлось на пальцах растолковывать медику, что в стрелковой роте должны быть организованы санотделения из командира отделения сержанта-санинструктора и четырёх санитаров, на всех положен один пистолет и обязательно выдать. В каждом батальоне надо организовать санвзвод – из командира взвода, 3 фельдшеров и 4 санинструкторов. На них положен по штату один пистолет и две винтовки. И, наконец – организовать полковой медпункт силами санроты, в которой (тут Берестов опять блеснул четким знанием приказов и штатов) кроме старшего полкового врача – командира было ещё 3 врача, 11 фельдшеров и 40 лиц рядового состава. На них, исключая старшего врача, полагалось 4 пистолета, 27 винтовок, 13 повозок и 9 грузовых автомобилей, а также одна полевая кухня. И на кухне начштаба особо заострил внимание, потому что больных и раненых, кроме тех, кому не показано по характеру ранения, например, в брюшную полость, положено кормить и всяко напоить горячим сладким чаем. Это – с важным видом заявил старлей – облегчает страдания и помогает стабилизировать состояние!

— Да откуда же я все это возьму? У меня на все про все я сам, да трое фельдшеров. И санинструкторов с десяток! — жалобно возопил чертов лекарь.

— Да хось годи, — грубовато ответил разозлившийся Берестов. По рангу он вообще-то был ниже, чем стоявший перед ним потный и жалкий военврач третьего ранга, но по положению и должности – пожалуй, и постарше, а уж по знаниям – и тем более.

— Как вы со мной разговариваете? — возмутился невзрачный лекарь в плохо подогнанной и помятой форме.

— Хах могу! Сам ше видишь! — поставил его на место Берестов и тем же шепеляво невероятным говором своим, изменяя сейчас привычке помалкивать при посторонних, (потому как стеснялся своего корявого произношения) прочел краткую лекцию о том, что раненых бойцов и командиров с поля боя надо вытаскивать в ротные пункты сбора раненых, из них – в батальонные, а оттуда – еще глубже в тыл – в полковой. Откуда их эвакуируют в медсанбат, спасая жизни и здоровье. Причем на всех этапах эвакуации надо оказывать соответствующую помощь – от первой в роте и первой медицинской – в батальоне до врачебной медицинской хирургической в санбате. Все это чертов терапевт должен был знать и сам, да и получше пехотного командира, ан слушал внимательно, чуть ли не как откровение свыше.