Dок Берг - Наглое игнорирование

Оказалось, что их прислал хороший знакомый – командир разведбата с приглашением немедленно прибыть с грузовиком "за подарком". Вид на себя напустили загадочный и таинственный, но видно, что распирает и охота похвастать. Берестов незамедлительно согласился ехать и – как очень скоро оказалось – не зря. Одна беда, хотелось увязать сразу две вещи – и подарок получить и заскочить оттуда буквально в соседнюю с названным местом с подарками, деревню, чтобы забрать часть госпитального взвода. В его палатки определяли тяжелораненых в живот, в грудь после полостных операций и с большими ампутациями. Все получали необходимый уход и лечение, требовалось стабилизировать их состояние, выхаживать, чтобы можно было эвакуировать дальше. Эвакуация согласовывалась с хирургом. В госпитальном взводе получалась работа на две части. Медсанбат уходит вперед на новое место, госпитальный взвод часть своих сил направляет вместе с медсанбатом, для приема послеоперационных раненых, а часть сил оставляет на месте, с прооперированными. Направив их всех в госпиталь, группа догоняет медсанбат, и снова часть из госпитального взвода остается с тяжелыми ранеными на старом месте и снова догоняет потом. Вот и получалось, что надо забрать госпитальеров, как называл медсестричек, осуществлявших уход, командир учреждения, забрать подарок и поспеть к развертыванию основного ядра на новом месте. И снова, как всегда – сразу же развернуть сортировочную палатку, куда поступают все раненые. Из нее распределяли срочных, со жгутами, их сразу в операционную, шоковых – соответственно в шоковую палату, легко раненых – в госпиталя через эвакоотделение. Ну, а тяжелораненых, нетранспортабельных, примет госпитальный взвод, чтобы лечить их и готовить к эвакуации в госпиталя, понятное дело, когда смогут перенести нормально поездку.

И начштаба надо контролировать исполнение всех приказов, планомерность работы и много чего еще. Волков как спутник отпадал, ему с перебазированием кухонного хозяйства мороки полно и хлопот полон рот, да и в полуторку не влезут все девчонки из госпитального со всеми складными койками и оборудованием. Решил взять с собой Кутина. Нашел без проблем – естественно наводчик возился со своей новой игрушкой, напевая себе под нос какую-то ахинею, не слишком и рифмованную:

Берестов поморщился. Вспомнил своего давнего сослуживца-водителя, тоже постоянно выдававшего какие-то нелепые стихи, тут же в голову влезло давно читанное где-то, того же свойства:

Отчего на душе стало тошно, потому как было это в безоблачные довоенные школьные годы и как-то все это вызвало горечь во рту. окликнул строго рядового, тот с готовностью вскочил, вытирая замасленные ладони чистой ветошкой. Приказал ему через полчаса быть готовым и с оружием, услышал залихватское "Есть!" и отправился за машиной. Разведчики были только рады задержке, и у командира и у водителя были в медсанбате амурные интересы, да и у двух сопровождавших их автоматчиков – тоже. А Берестов не мог ехать сразу по нескольким причинам, в том числе и потому, что даже мельком глянув на карту, раздосадовался. Пункт развертывания медсанбата ему категорически не понравился, в плане обороны – совсем завально, подход – бери голыми руками и впридачу можно незамеченными дойти практически до операционной. Деревушка – каких тут много – вроде и маленькая, а для медсанбата – велика. Утром еще туда сгонял начштаба на рекогносцировку, нашел рядом фольварк – вот там и стенка есть и поле вокруг и оборону держать можно. Пошел к Быстрову. Доложил как мог внятно и подробно. Ожидал возражений, потому как приказ на размещение немного не так исполнялся – на полкилометра смещаться надо. Готовился к спору, но майор только хмуро кивнул, соглашаясь.

И огорошил своего начальника штаба сообщением, что немцы врезали солидным контрударом по полякам и 7 мехкорпусу, что шли с южного края прорыва. Отбили городок Баутцен и уничтожили при прорыве в тылы полностью медсанбат этого мехкорпуса. Медиков перестреляли, раненых утопили в болотине рядом. И если продвинутся дальше – то как бы и не мешок светит. Этого капитан не знал, видно совсем недавно произошло, или, может сообщили позже. Ну, раз начальник не спорит, то можно и ехать. Единственно деликатно заметил руководству своему, что в фольварке есть неприятный момент. Когда аккуратно он с парой санитаров и оружием наготове обходил помещения в доме, то в столовой обнаружил семью немецкую – за столом сидели. Папаша с мамашей и трое помладше. В общем их вынесли и положили за сараем, так что не надо пугаться.

Майор Быстров недоуменно задрал бровь.

Пришлось объяснять, что ран видимых не было, зато воняло горьким миндалем и румянец такой кирпичный. Потравились немцы цианидом. Командир медсанбата пожал плечами. Запуганные геббельсовскими страшилками немцы и немки массово кончали жизни свои самоубийствами. Кто стрелялся, кто вешался, кто вены вскрывал – как раз позавчера помощь пришлось оказывать передумавшей немке, которую близкая смерть напугала больше, чем большевики. Привезла на какой-то рессорной тачанке то ли родственница, то ли соседка. Деваху перевязали, а тачанку реквизировали.

В свете гибели медсанбата подарок становился куда как важным, поэтому вскоре трехтонка шустро неслась по аккуратной дороге с пронумерованными деревьями на обочинах, старательно держа дистанцию до стальной кормы броневичка, на котором в лихих позах, обдуваемые теплым ветерком, сидели разведчики, только водитель страдал в душной глубине.

Задумавшись, капитан рассеянно глядел в лобовое стекло. Что-то изменилось в пейзаже. Встряхнулся. И только сейчас заметил, что сад, мимо которого несся их маленький, но задиристый отрядик – цветет. Весна…

Странное это было ощущение. Узкая чистая дорожка, деревья, словно окутанные пенными кружевами, ничего, что говорило бы о лютой войне вокруг. Чистая дорога, пустые обочины, даже навстречу никто не попался. Испугался – ведь скоро мир, а он забыл – как жить мирно. Напрочь. Всегда воевал. Все время. Тут узкий чистенький асфальт привел на перекресток, где валялись на обочине, блестя полированными подковами лошадиные туши, валялся перевернутый расквашенный грузовик, россыпь немецких стальных шлемов на дороге, шмотки, бумажки – отряхнулся от наваждения. Водитель глухо матернулся – под колесом жбонькнула, отлетая прочь, каска, вызвав нервную реакцию шофера – могло и колесо лопнуть.