Barbara Frischmuth - Мистификации Софи Зильбер

— В Роще Великого Спокойствия... — начала было Амариллис Лугоцвет, после того как присоветовала Альпиноксу, какие блюда заказать. Но что толку — слабый чужанский отблеск того волшебного меню может разве что освежить воспоминания.

Альпинокс рассказал об одном из своих путешествий в Гималаи и о диковинных растениях, которые он находил там даже на самой невероятной высоте. Амариллис Лугоцвет вспомнила, что как будто бы однажды встретила фею, которая была родом из тех мест.

Они невольно заразились настроением этого города и самым дружеским образом болтали о дальних странах, поедая жареную лапшу с большими крабами и салатом из бобовых ростков. Чай, который им подали, снискал их полное одобрение, и когда они наконец опомнились, было уже далеко за полдень. Поскольку им ничего не стоило с помощью тайных сил наколдовать себе полные карманы бумажек — того типично чужанского изобретения, которое повсеместно получило название денег, то они щедрыми чаевыми отблагодарили официанта за внимательное обслуживание и, проведя в этом заведении несколько приятных часов, снова вышли на улицу, веселые и готовые к новым приключениям.

— Я думаю, теперь нам надо идти в Гайд-парк,— Сказала Амариллис Лугоцвет,— если чутье меня не обманывает, Нордвинд ждет нас возле круглого пруда.

— Это значит, что нам следует направиться в Кенсингтон-Гарден,— с чувством превосходства поправил ее Альпинокс. Способность ориентироваться вернулась к нему в полной мере.

— А ведь вы правы,— с улыбкой сказала Амариллис Лугоцвет,— впредь я поостерегусь недооценивать вашу помощь.

Рука об руку они медленно шли по Гайд-парку, мимоходом прислушивались к речам выступавших там ораторов — их предсказания касательно нового мирового пожара у одних слушателей вызывали улыбку, другие с тревогой принимали их на веру; оттуда они перешли в не столь многолюдный Кенсингтон-Гарден. Небо немного очистилось, и в лужах отражалось солнце. Все чаще навстречу им попадались матери с детьми, спешившие воспользоваться для прогулки ясной погодой, гувернантки катили по дорожкам парка высокие коляски с малышами, а детям постарше, которые шли с ними рядом, рассказывали про Мэри Поппинз и Питера Пэна.

Они заметили ее еще издали. Высокая женщина во всем белом, с распущенными волосами, ниспадавшими из-под шляпы, тоже белой и украшенной цветами. Она лавировала в плотной толпе гуляющих,— день был воскресный,— словно танцевала в самозабвении, но никто на нее особенного внимания не обращал. Она походила на одну аз тех странных пожилых леди, чьи причуды вызывают у всех снисходительное любопытство, но никого всерьез не беспокоят, однако если бы люди дали себе труд получше приглядеться к этим дамам, то увидели бы, что они вовсе не такие старые, как может показаться по их повадкам.

— О, Нордвинд! — воскликнула Амариллис Лугоцвет, когда обе феи наконец столкнулись, и они тотчас бросились друг другу в объятия.— Я привезла с собой короля Альп, ты сумеешь оценить его по достоинству.— Она познакомила Альпинокса с Нордвинд.

— Я просто восхищена,— сказала Нордвинд несколько взволнованным голосом, как видно, в ее жизни давно уже не происходило ничего интересного.— Я люблю горы с их снежными вершинами, с их ущельями и пиками, потому что вообще люблю все причудливое.— И подавая Альпиноксу, она почти что сделала книксен.

— Но что с тобой, дорогая Амариллис? Бедные твои малыши —Нордвинд нежно погладила нарцисс, который Амариллис Лугоцвет воткнула себе в петлицу.

— Не трогай., пожалуйста, не трогай! - воскликнула Амариллис, но нарцисс уже упал, расколовшись со звоном, и в тентом воздухе осколки его таяли, образовывая вокруг себя лужицу и превращаясь в увядшие лепестки.

— Извини меня! — Нордвинд была в самом деле удручена своей неловкостью.- Я просто не знала, что эта хитрость еще действует. Слишком долго прожила я в этом городе, не прибегая к своему искусству, и просто разучилась его применять. Прости...

— Как хорошо я тебя понимаю,— ответила Амариллис Лугоцвет, в ее петлице тут же вырос новый нарцисс— Мы сами тоже очень отдалились друг от друга.

Они стояли втроем, непринужденно болтая, и прохожие, раз взглянув на них, шли своей дорогой, не удостаивал их второго взгляда.

— Я так рада, что вы приехали,— сказала Нордвинд, обращаясь к Альпиноксу, ее взгляд обволакивал его, как глетчер — цветущий горный склон.— Отныне многое переменится. Я слишком давно живу среди чужан, они теперь даже не пугаются, завидев меня.

— Благодаря этому путешествию я отчасти вновь обрела себя, хоть облако и было совсем никудышное,— заявила Амариллис Лугоцвет.—С тех пор как чужане научились летать, мы даже в воздухе не чувствуем себя в безопасности. К счастью, на пути сюда вам не встретилось ни одно из этих механических чудовищ, которые в последнее время заполонили небо.

— Полететь...— мечтательно заговорила Нордвинд,— как это прекрасно, полететь вместе с ветром. Я уже просто больна от всех этих улиц, забитых автомобилями, хоть и живу на двадцать четвертом этаже. Хорошо бы наконец вырваться из этого смога, подняться повыше в небо

Решение было принято мгновенно — за какие-нибудь три секунды. Благодаря Нордвинд они могли обойтись и без облака и, взявшись за руки, взмыли в воздух прямо с того места, где стояли, средь бела дня, над головами прохожих. Некоторые даже обратили на них внимание и пристально следили за их полетом, пока они не скрылись облаками.

На другой день в бульварных газетах появились сообщения, где говорилось либо о вознесении нескольких святых,— солидные газеты не приняли этих сообщений всерьез,— либо о неопознанных летающих объектах, не далее как в прошлое воскресенье замеченных над Гайд-парком. Поскольку эти известия исходили из Гайд-парка,— о Кенсингтон-Гардене пресса даже не упоминала,— их тоже никто всерьез не принимал, а тех немногих, кто догадался, в чем дело, во-первых, не спрашивали об их мнении, во-вторых, они и сами не стремились предавать гласности подобные дела. Таким образом, вся эта история вскоре канула в забвение, чему никто так не радовался, как ее участники — Нордвинд, Амариллис Лугоцвет и Альпинокс, ведь они позволили себе увлечься до такой степени. что пустились в полет — дело для них вполне естественное — прямо на глазах у чужан, чего прежде старались всемерно избегать.

Теперь же они летели и летели над тучами, держа путь на север, и радовались той безграничной шири, которая открылась их глазам,— только формации туч и резко преломлявшийся свет порой мешали им смотреть.

Где-то в районе Хаддерсфилда в Йоркшире тучи стали понемногу редеть, и, подлетая к Шотландии, они рискнули опуститься пониже, так как в этой стране вполне могли рассчитывать на молчаливое сочувствие тамошних жителей.