Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way!

— Ну и как поживает твоя подруга детства? — спросила я.

— Прекрасно, — ответил Боб. — Но она больше не подруга детства.

Мог бы не говорить, это было и так очевидно.

— Она порекомендовала купить мне это. — Он помахал книгой, — потому что мне очень понравился фильм.

Я никогда не советовала ему, что почитать. Но все же кое-что знала о книгах, когда пришла работать сюда. На прошлой неделе, например, покупательница сказала, что хочет купить «Джейн Эйр», я без проблем помогла ей.

Я пыталась увлечь его музыкой, я имею в виду Боба, и даже приглашала на концерты. Как-то брала его с собой на репетицию школьного оркестра. Но тогда он лишь сказал «очень хорошо», «очень хорошо». И уж точно никогда не употреблял таких слов, как «классно», «супер».

Сегодня мама объявила нам, что в воскресенье Ричард пригласил ее на обед. Мы ничего не ответили. Алва вообще ничего слушать не хочет, когда упоминается Ричард, а я считаю, что в воскресенье мама не имеет права уходить. Ладно бы еще ушла утром, а вечер провела дома!

На какой-то момент напряженная тишина повисла в воздухе. Затем она добавила:

— Он попросил меня, чтобы я взяла вас с собой. Он очень хочет познакомиться с вами. И чтобы вы познакомились с его дочкой.

«О боже, его дочь!» — подумала я. Ведь я совсем забыла, что у него есть дочь. Мне так не хотелось видеть ее. В этом возрасте девочки такие скучные. Я предпочитаю общаться с маленькими детьми или с мальчишками моего возраста и старше. Готова поспорить, что это вторая Алва. Но, конечно, мы пойдем на встречу с Ричардом, и если они с мамой поймут, что мы с его дочерью не одна компания, то, думаю, больше не будет возникать вопросов по поводу наших встреч.

Алва ела мороженое, продолжая дуться, пока мама не сказала, что ее очередь мыть посуду. Я попыталась встретиться с ней взглядом, но она неотрывно смотрела в стену,

— Это он хочет, мама, но не Алва, — сказала я непринужденно.

Алва, словно не слыша нашего разговора, продолжала есть мороженое.

— Алва! — позвала я громко, толкая ее ногой под столом.

— О! — завопила она. — Больно же! Эшли! Мне же попали клюшкой на хоккее как раз по этому месту.

— Ой, прости, я не подумала. Но ты, по-моему, не слышишь, о чем мы говорим. О том, чтобы пойти с мамой на обед к Ричарду. — Я снова стукнула ее по ноге.

— А, перестань! Ай, ладно, пойдем, пойдем!

Потом я, чтобы сменить тему, сказала, что вчера в магазин заходил Боб и я продала ему книгу. Я решила, что это неплохая мысль — напомнить о нем, чтобы проверить их реакцию, но, казалось, никого эта тема не волнует: ни мама, ни сестра никак не отреагировали на мое сообщение. Неужели никому нет дела до моей личной жизни?

Я сказала Алве, чтобы она не надевала джинсы, собираясь в гости к Ричарду. Она разозлилась, но ответила, что посмотрит и, может быть, наденет что-нибудь другое. Я подумала, что она может пойти в длинном платье. Это все, что она носит: вечные джинсы и длинные платья, как будто боится, что кто-то увидит ее ноги. Если она всегда будет так одеваться, то ее ноги никогда не загорят и останутся бледными как поганки. Но она появилась в спортивной водолазке под горло и клетчатой юбке цвета хаки, той самой, что мы купили в городе, когда ездили потратить деньги, подаренные ей на день рождения. Вот в юбке она выглядит здорово. У нее хорошая фигура, только она всегда так замаскируется, что этого и не разглядишь. Сейчас она даже колготки подобрала в тон юбке. Готова поспорить, она стащила их из моей комнаты, потому что я не помню, чтобы у нее были такие. Она вечно роется в моих вещах.

Я засмеялась, когда увидела ее в клетчатой юбке, потому что тоже надела ту самую юбку, которую купила в тот день вместе с ней. В отличие от Алвы я часто ношу ее, потому что мне она очень нравится. Я не помню, чтобы Алва хоть раз надела ее с тех пор, как купила. Алва говорит, что юбки слишком напоминают ей школьную форму.

— Можешь мне помочь? — спросила она и добавила, открывая руку сжатую в кулак: — Я одолжила их.

На ее маленькой розовой ладошке лежали четыре маленькие сережки-гвоздика. Я должна объяснить, что мама просто фанатка разных сережек. Если было бы можно, она носила бы сразу десять пар. Особенно ей нравятся гвоздики, но Алва, словно специально, чтобы сделать наоборот, носит в ушах огромные кольца. Только не в школу, конечно.

— Что ты хочешь, Алва? — спросила я. — Зачем ты взяла их из маминой комнаты? Ты просто невыносима. Ты же прекрасно знаешь, как она не любит, когда берут ее вещи, потому что потом она вынуждена искать их по всему дому.

— Но в этом случае она, я думаю, не будет против, — сказала Алва усмехнувшись. — Здесь как раз две пары.

Мы обе надели серьги и сразу стали выглядеть старше.

— Теперь этот Ричард не сможет смотреть на нас, как на детей, правда? — засмеялась Алва, глядясь в зеркало в моей спальне.

Очевидно, она решила изменить свое мнение и по-другому посмотреть на ситуацию, вместо того чтобы все время дуться. Я знаю, что для нее это большой подвиг, потому что на самом деле все происходящее для нее ужасно. Я обняла ее за плечи, и в зеркальном отражении она увидела мою улыбку, означавшую, что я понимаю ее и благодарна ей.

— Послушай, если бы ребята с плаката увидели тебя, то ни за что бы не поняли, что это ты.

Мама была в восторге от нашего вида. Заметив серьги у нас в ушах, она рассмеялась, но было видно, что она нервничает. А я была рада, что мы постарались что-то сделать ради нее.

А вот о дочери Ричарда нельзя сказать подобного. Оказалось, ее зовут Синди. Такое имя хорошо подходит для какой-нибудь куклы или супермодели, но не для реальной девочки. На ней были грязные джинсы и футболка, которая выглядела так, будто она спала в ней.

Но дом их очень милый. Он большой и старинный, с французским окном в одной из комнат и мраморным камином в другой, а также есть красивое пианино из орехового дерева. И во всех комнатах хрустальные люстры. Мне просто не терпелось сесть за инструмент, но у него был такой вид, что, похоже, на нем сроду никто не играл. В гостиной у них паркетный пол и лежит персидский ковер красно-синего цвета. Правда, я точно не знаю, персидский он или нет, но выглядит просто шикарно. Все вещи в доме кажутся купленными в антикварном магазине. Даже пуфик в гостиной сделан из натуральной кожи. Еда тоже оказалась вкусной, настоящий праздничный стол. Мы ели мясо ягненка, приготовленное Ричардом собственноручно, чем он был очень горд.

Он суетился, меняя тарелки и вилки, а Синди просто сидела и, судя по ее виду, скучала: за все время обеда она едва ли проронила пару слов. Сначала я думала, что она стесняется и попыталась заговорить с ней, но она не поддержала моей инициативы, поэтому мы с Алвой ограничились фразами типа «передай, пожалуйста, масло». Мы очень старались, но это все лишь ради мамы.