Гвин Томас - Всё изменяет тебе

— А вот это — то и было бы игрой ва — банк! Для нас спокойнее сложить руки — пусть себе растет напряжение и недовольство. Но в один прекрасный день рабочие могут окончательно сорваться с цепи. До сих пор они еще ни разу не вступали в открытый бой с нами. Едва ли они хоть на одну сотую отдают себе отчет в том, что поставлено на карту. Мы же обладаем ясным пониманием вещей, денежными средствами в банках, и — да простит меня мистер Боуэн — при наличии этих двух качеств мы можем даже обойтись без содействия святого духа.

— Такое отношение к рабочим неизбежно кончится взрывом гнева. Осень уже на носу, а с наступлением зимы, если локаут все еще будет продолжаться, их настроение станет зловеще, как смерть.

— Не забудьте и о том, что они говорили насчет долговых расписок, тех, что хранятся в. поселковой ратуше, — напомнил мистер Джервис. — Превратить их в пепел — вот что они грозили сделать с ними. Эти люди наивны, как дикари, мистер Радклифф. Они даже не подозревают, по — видимому, что копии этих расписок хранятся в казначействе графства и что к услугам их кредиторов вся полнота власти королевского суда. Для них здешняя поселковая ратуша — Бастилия, а Мунли — самодовлеющий мир. Долго еще придется им учиться уму — разуму, раньше чем они постигнут всю сложность современной жизни.

— Разъярившись, они могут перейти от слов к делу.

Вы только подтолкните их, и они станут сплоченным строем на сторону Адамса.

— А вы учтите, что даже в их лачугах нет единства. Сланцевые крыши плюют на соломенные. Паства мистера Боуэна каждое воскресенье молит бога, чтобы паства государственной церкви очутилась в самых нижних подвалах преисподней. Что же касается разных там идей и принципов самоотверженного массового действия, то в этой среде вы найдете их не больше, чем среди роя потревоженных жуков. Преподнесите им порцию действительной апокалипсической безысходности, которую Адамс рисует себе всякий раз, когда рассуждает о Мунли, и вы увидите, как они быстрее ветра помчатся назад к своим уютным фанерным домикам. Адамса как апостола нельзя игнорировать. Он втемяшил им в головы представление о нас как олицетворенной алчности и коварстве. А что касается общности идей и социальных целей с рабочими по ту сторону гор, то на это понадобятся столетия. Целые столетия, клянусь честью! Неискушенные пророки очень скоро сломают себе на этом зубы.

— В плане далекого будущего это, разумеется, верно. Зубы, как и черепа, конечно, хрупки. И если вам нужны» обломки, то в этой среде их сколько угодно. Но я — то опасаюсь бешеного массового натиска черни в тот момент, когда у нее окажутся достаточные основания почувствовать себя сильно обойденной, а ведь эту чернь можно вовлечь в любой чудовищный акт злобы и мести. У вас нет детей, Радклифф. Дети — это наводит на раздумье, а от раздумья вы насквозь пропитываетесь страхом, Сегодня вечером я не очень расположен философствовать. И ничего больше не хочу, как только конкретной безопасности для меня лично и для всего, что принадлежит мне — для Элен, моего дома и моих рудников.

— Какие — то угрожающие слухи ползут из северной части центральных графств, — сказал мистер Джервис. — Говорят даже, будто палата лордов обратилась к королю с просьбой о вооруженном вмешательстве. Толпы черни разгромили там рудники и домны.

— Думается мне, что заводчики и шахтовладельцы поддались там влиянию какого — нибудь идиота, каких — нибудь идиотских настроений. Взгляните только на сидящих вокруг этого стола, и вы получите ответ на все ваши страхи и колебания.

— Объяснитесь, Радклифф. Вы сегодня в ударе и очень красноречивы. Можно сказать, эффектны. Музыка, что ли, вас подстегнула.

— Вот вам солдат, священник и законовед. Стало быть, все традиционные гарантии против безумия мстительных и наглых невежд. Если где — нибудь и можно узреть признаки назревающих волнений, так это в Мунли. Но дайте капитану Уилсону какую — нибудь дюжину конников — и он вам ликвидирует эти беспорядки одним мановением своей шашки. Не правда ли, капитан?

— Я внимательно слушаю вас, сэр!

— А Джервис — воплощение величия закона. Вы никогда, вероятно, не подумали о том, как дьявольски величественно выглядит закон не для тех, кто дает его, а для тех, кто лишь принимает его. Пусть только Джервис обронит несколько словечек о льготах для наиболее нуждающихся должников, и о поджоге ратуши станут разговаривать не более, чем, скажем, о том, чтобы осквернить ковчег завета. И наконец, все эти людишки столь же чувствительны к словам мистера Боуэна, как женское тело — к синякам. От его проповедей на них нисходит страстная тревога богоискательства, а она разрыхляет самые твердокаменные души. Если же все эти средства не подействуют, заставьте этого скрипача и арфиста испробовать на них свои чары. Во мне они вызывают отвращение, но, судя по выражению ваших лиц во время их игры, они могут заворожить многих злопыхателей в долине.

— Да в этих вопросах вы прямо — таки какой — то Наполеон! — заметила Элен Пенбори, и в ее голосе прозвучала насмешка, — или, если угодно несколько приблизить это сравнение к нашим краям, нечто вроде нашего лорда Плиммона.

— Спасибо, Элен. Ваше второе сравнение показывает, что я нахожусь в достойной компании.

— Плиммоновские мысли обладают такой же убедительностью и захватывающей силой, как и ваши. Еще только вчера он процитировал мне какой — то французский афоризм на тему о браконьерах, и надо сказать, что это прозвучало очень мужественно и выразительно. Ну, вы знаете, там речь идет del'audace [1] О дерзании (франц.). .

— А тут не над чем особенно потешаться, Элен. Гений в широком смысле — это дерзновенное присвоение власти. Распространяете ли вы свою власть на собственную кладовую или на целый материк — это не имеет существенного значения. Важно хорошенько изучить свой объект. И обычно этот объект, ошеломленный уже тем, что некто взял на себя труд изучить его, отпора не дает. Плиммон тысячу раз прав. Нужда, самая острая и безысходная, как один из элементов нашей программы — вот что в данном случае является единственным действенным средством. Поэтому и речи не может быть о малейшей утечке дичи или других съестных припасов с плиммоновских угодий или об отпуске в долг хлеба из стивенсоновской лавки, так как это только разожгло бы упорные очаги мятежа, источником которого являются избыточные голодные желудки. Вознаграждение, которое мы предлагаем людям за такую простую и нехитрую работу, как добыча и откатка руды, представляет собой наилучшую возможность пропитания из всех, которые когда — нибудь доставались на их долю. Этот важнейший принцип надлежит внедрить со всей тщательностью и так, чтобы его твердо запомнили.