Хидыр Дерьяев - Судьба (книга вторая)

Ханум, как заведённая, кивала головой на каждую фразу мужа, не сводя угодливых глаз со спокойного лица Сульгун-хан. Бекмурад-бай мог бы добавить к сказанному, что Сульгун-хан со своими джигигами грабит богатые караваны и раздаёт захваченную пшеницу нищим беднякам. Но у пего язык не поворачивался хвалить то, что он считал настоящим разбоем, да и неизвестно ещё, как приняла бы эти олова гостья.

Отдуваясь, она помахала на своё разгорячённое чаем и едой лицо обеими руками, засмеялась:

— Чай пронял! Ханум, оказывается, такая женщина, которая специально создана для того, чтобы варить обед и заваривать чай.

Подтянув полу чекменя, Сульгун-хан подкладкой вытерла лицо.

Ханум, не поняв тонкой насмешки гостьи, заулыбалась, закивала головой.

— Двери этого дома открыты для вас в любое время, наш хан, — с готовностью отозвался Бекмурад-бай, досадуя, что Сульгун-хан никак не реагирует на его слова. — Приходите! Чай и чурек у Ханум всегда готовы. Будем рады, когда бы вы ни пришли!

Сульгун-хан, наклонив красный с золотыми обводами чайник, наполнила пиалу до краёв, лениво отхлебнула глоток. Бекмурад-бай заговорил снова:

— Наш хан, здесь нет лишних людей, я хотел бы сказать вам два-три слова… У меня к вам большое дело. Очень большое дело! Я не могу избавиться от тех людей, которые занозами впиваются в мои ноги. Перед человеком, который избавит меня от этих заноз, я готов выложить всё своё богатство, добытое тяжёлым трудом. Обращаюсь к вам, наш хан, с такой просьбой, только вы можете её выполнить! Если выполните, до самой смерти буду считать вас выше родной сестры!

Осмелься кто-нибудь год назад сказать Бекмурад-баю, что он будет так унижаться перед женщиной — перед Сульгун-хан! — он убил бы такого человека на месте. Но время течёт, происходят разные события, которые раньше и во сне не снились, меняются люди и отношения. И сегодня Бекмурад-бай не ощущал особой неловкости от своего двусмысленного положения.

— Кто они и где?

Вопрос прозвучал коротко и холодно.

— Они не знатные люди, — сказал Бекмурад-бай. — Это просто безродные шалопаи, которые грабят и беспокоят честных людей. Где они живут — неизвестно. Может быть, в пустыне, под открытым небом… Или в чабанском коше. Или в седле каком-нибудь. Иногда появляются здесь, в городе, на Чарджоуской улице — совсем обнаглели бродяги! Я человека поставил наблюдать за этой улицей. Но чаще всего они в селе арчина Мереда бывают. Одного Дурды зовут — он из этого села родом. Другой — Аллак — из нашего села. А третий — Берды — вообще неизвестно откуда. В селе арчина Мереда есть человек по имени Клычли — у него останавливаются. Ещё — на плотине, в доме десятника. Но застать их я нигде не могу, как вода сквозь пальцы проскакивают.

Сульгун-хан потянулась за кушаком.

— Ладно, Бекмурад-бай. Может быть, скоро избавишься от своих врагов. Нет такого человека, которого при желании нельзя было бы разыскать. Попробуем.

Она поднялась, затягивая кушак на своей по-девически тонкой талии. Поднялись Бекмурад-бай и Ханум.

— Я верю, наш хан, что если вы возьмётесь за них, они никуда не скроются от вашего глаза, — сказал Бекмурад-бай.

— От пули! — бесстрастно поправила Сульгун-хан.

— Мы ничего не приготовили для вас, наш хан! — затараторила Ханум. — Не нашли для вас достойного подарка и постеснялись. Возьмите хоть это! — она протянула шесть пятисотрублёвых ассигнаций. — Этот маленький подарок ничтожен по сравнению с вашим делом!

Сульгун-хан равнодушно положила деньги в карман и, уже выходя из калитки, сказала:

— Не беспокойся, Бекмурад-бай! Долго ждать не придётся.

Недаром говорят, что в стенах есть мыши, а у мышей — уши. Возможно, где-то сказала неосторожное слово Ханум, а может быть, сама Сульгун-хан не посчитала нужным хранить просьбу Бекмурад-бая в тайне, но так или иначе слух, словно тоненький ручеёк сквозь запруду, просочился в народ и достиг ушей Берды и его товарищей.

Однажды Клычли вернулся домой раньше обычного,

Огульнияз-эдже сидела у приотворённой двери и расчёсывала шерсть, делая из неё аккуратные пучки.

— Что так рано? — спросила она сына.

Клычли не ответил, и она подняла голову:

— Ты не заболел ли?

— Нет, мама, — сказал Клычли, подсаживаясь к ней, — не заболел, просто так пришёл. Вот слухи ходят, что Сульгун-хан обещала Бекмурад-баю убить Берды.

— Слухи, сын, собака на хвосте носит.

— Нет, эдже, правильными они оказались!

— Откуда знаешь?

— Так думаю. И Сергей так думает. Недавно проехала Сульгун-хан мимо водяных машин. Сергей сказал мне: «Посмотри, к кому она направилась». Я видел, она слезла с коня перед домом арчина Мереда.

— Он давно уже не арчин! — проворчала Огульнияз-эдже.

— Это всё равно, мама, арчин или не арчин, но к друзьям Берды его отнести нельзя. И если Сульгун-хан остановилась у него, то вряд ли надо ждать хорошего. Она определённо разнюхивает, где и когда бывает Берды, чтобы напасть на его след. А если у тебя враг Суль-гун-хап — ходи осторожно: она не Бекмурад-бай.

Огульнияз-эдже отложила дарак [33] Дарак — приспособление, на котором расчёсывают шерсть. , крепко опёрлась рукой на плечо сына.

— Слушай меня, Клычли-джан! Если будешь волочить полы, найдётся много желающих наступить на них. Полы подбирать надо! Что бояться этой бабы? Баба и есть баба, она не ровня джигиту. Спрашивает она поле — надо сказать: «Мы тоже ищем поле!». Сразу у неё штаны мокрыми станут! Ну-ка идём к Берды, потолкуем…

Берды, Аллак и Дурды в это время отсиживались в доме Клычли и тоже толковали о сговоре Сульгун-хан с Бекмурад-баем. Когда Клычли сообщил, что Сульгун-хан находится в доме Мереда, Аллак забеспокоился, а Берды порывисто вскочил с места:

— Не честь для джигита прятаться от женщины! Пойду к ней — и всё сразу решится!

Дурды тоже поднялся и сказал, что если идти, то идти надо не одному, а всем вместе.

— Чтобы показать, что мы её боимся?

— Мы не боимся! — ответил Дурды. — Давай я один пойду.

— Может, пригласить её сюда? — посоветовал Аллак.

Спор грозил затянуться, но его закончила Огульнияз-эдже, принявшая сторону Аллака:

— Вот что, ребята, — сказала она. — Пусть эта баба придёт сюда, однако без приглашения. Приглашением унижаться не надо. Вы идите на задворки и стреляйте по какой-нибудь цели. Не может быть, чтобы, услышав выстрелы, она не пришла посмотреть, кто стреляет. Здесь вы с ней и поговорите.

Старая Огульнияз-эдже оказалась права. Не успели парни сделать несколько выстрелов, как появилась Сульгун-хан. Сначала она наблюдала со стороны, потом подошла ближе, явно заинтересованная. Вытащив из кармана серебряный рубль, она подняла его, держа между двумя пальцами.