Исмаил Гезалов - Простор

Мысли его путались, работа валилась из рук, порой ему начинало чудиться, что по мастерской мимо него лёгкими, неслышными шагами проходит Тогжан, и он явственно слышал её голос, тихий, как дуновение ветра: «Готов мой портрет, художник?» «Что за чертовщина! — негодующе думал Ашраф. — Горячка у меня, что ли? — И спрашивал себя с изумлением и страхом: — Неужели так бывает: увидишь девушку, и уж дороже её нет никого на свече? Любовь с первого взгляда! В книгах-то и читал об этом… Да не верил. И правильно делал, что не верил! Чепуха всё это. Просто блажь на меня нашла». Ом начинал ещё яростней взмахивать молотом, так что от раскалённого металла ярким фейерверком летели быстрые искры, а сам украдкой поглядывал на окно: не прибыла ли машина с жане-турмысцами?..

Соловьёв поручил уста Мейраму, Саше и Имангулову как следует подготовиться к приезду колхозной молодёжи, устроить достойную встречу, с музыкой, плакатами, праздничным угощением. Однако жане-турмысцы сорвали этот пышный план: они нагрянули в совхоз не через неделю, как обещали, а па два дня раньше. Слух об их неожиданном появлении быстро разнёсся по всему совхозу, и вскоре приехавшие оказались в плотном кольце новосёлов, прибежавших из мастерской, гаража, со строительных площадок. Многие из жане-турмысцев и новосёлов были уже знакомы, приехавшие смешались с встречавшими, отовсюду слышались шутки, радостные возгласы.

Вместе с молодёжью приехал Жаныбалов. Уста Мейрам справился у него о здоровье Масагпая и с огорчением произнёс:

— Я думал, он тоже к нам пожалует.

— Не такие его годы, аксакал, чтобы трястись на машине.

— Ага, председатель! — уста Мейрам уже решил, что поймал Жаныбалова на слове. — Всё-таки одолевают его годы? А хвастался, что моложе меня!

— Нет. Он на машинах не любит ездить. Сказал, как-нибудь приедет, только не на машине, а на коне! — засмеялся Жаныбалов.

Ашраф поздоровался с Алимджаном и тут же отошёл. Ища кого-то глазами, он переходил от одной группы к другой. И вдруг увидел Тогжан. Она стояла рядом с Геярчин; они о чём-то оживлённо разговаривали. Ашраф нерешительно приблизился к ним и хотел было подать руку Тогжан, но рука сделалась вдруг тяжёлой, словно молот. Он не в силах был её поднять, не в силах был выдавить из себя ни слова и так, молча, забыв обо всём на свете, смотрел на девушку, которая казалась ему такой красивой, что трудно было дышать. Тогжан взглянула на Ашрафа, и оживление на её лице сменилось смущением и досадой. «Как он глядит на меня… при всех!.. Не стыдно ему!» Она подчёркнуто резко отвернулась от Ашрафа и, взяв под руку Геярчин, спросила:

— А где Тося?

— Она на стройке. Хотела тоже прийти, да бригадир не отпустил: у них срочная работа. Пойдём к ней. Вот она обрадуется!..

Когда они ушли, Ашраф в сердцах ткнул себя кулаком в бок: «Камень тебе на голову, агдашец!.. Всё испортил, осёл. Чему тебя учили? Скромность украшает человека. А ты? Уставился на неё, Как баран на новые ворота. Идиот!»

Самокритические размышления Ашрафа прервал Саша. Он оглядел его с насмешливым недоумением и тоном приказа проговорил:

— Тебе поручение. Мы с Ильхамом, пройдём по палаткам и вагончикам, посмотрим, кого, куда можно поселить. А ты покажи Алимджану мастерскую. Выполнять!..

Ашраф разыскал в толпе Алимджана. Тот кинулся ему навстречу:

— Пойдём, курдас! [4] Курдас — ровесник.

В голосе его слышалось жадное нетерпение, и это пришлось по душе Ашрафу: он считал себя «рабочей косточкой», и в других он ценил любовь к цехам, станкам и машинам. К тому же знал, что молодой казах приходится родственником Тогжан, и решил быть с ним по-дружески внимательным. Они бродили по мастерской; в дымном, тусклом воздухе, как звёзды, вспыхивали и гасли голубые искры. Алимджан восхищённо цокал языком:

— Япрай, япрай!.. [5] Япрай — возглас удивления. Хорошая мастерская! Хорошо здесь работать.

Ребята приветливо оборачивались к гостю.

— Это Алимджан, — коротко объяснял Ашраф.

Об Алимджане все уже были наслышаны, ребята охотно вступали с ним в разговор.

— Хочешь работать в мастерской? Выучим тебя на слесаря.

— Алимджан, иди в трактористы. Степь — самый просторный цех!

— Ты, говорят, мировой охотник? Возьмёшь нас на охоту?

Алимджан не успевал отвечать; сердце его было полно щемящего восторга и благодарности. Когда он осмотрел мастерскую, Ашраф сказал:

— Теперь пошли в нашу палатку. Степан работает в степи, будешь пока жить у нас.

Однажды утром в начале апреля Соловьёва вызвали к телефону. Звонил Мухтаров. Голос его с трудом пробивался сквозь хрипы, писк, шорох, заполнившие телефонную трубку.

— Я со станции, Игнат Фёдорович. Со станции!.. Техника прибыла. Вы слышите? Прибыла техника! Скорее приезжайте принимать тракторы. Тут от них так тесно — повернуться нельзя. Скорее, Игнат Фёдорович!..

Соловьёв повесил трубку, медленно вышел из вагончика, постоял возле него, словно не зная, что делать, потом, опомнившись, заспешил в гараж.

Не прошло и получаса, а уж машина, в которой разместились директор совхоза и трактористы, мчалась по направлению к станции.

Асад, не пропускавший ни одной красивой девушки, пристроился возле Тогжан. Он что-то шептал ей на ухо, смеялся, но лицо девушки оставалось строгим. Когда он снова попытался наклониться к ней, она чуть подалась в сторону и, переборов застенчивость, громко сказала:

— Я уж слышала, что ты хороший тракторист.

Но мы спешим на встречу с тракторами! И не жужжи у меня над ухом, пожалуйста. Не мути моей радости…

Асад оглянулся — не слышал ли кто этой отповеди? — и, натолкнувшись на насмешливые взгляды ребят, стал с безразличным видом смотреть на дорогу. Соловьёв, сидевший боком к кабине шофёра, выкинул руку вперёд:

— Вот и станция!..

Ребята повернули головы навстречу ветру. Вдали действительно уже виднелась станция. И совсем далеко крохотной чёрной змейкой вился поезд.

Ночью на дороге, ведущей от станции к совхозу, засверкало множество огней — казалось, сама станция стронулась с места и устремилась в степь.

Несмотря на позднее время, в совхозе никто не спал, все сбежались к мастерской встречать тракторную колонну. Огни приближались, их становилось больше. Возле самой мастерской они дрогнули и замерли, осветив заснеженную площадку, на которой толпились новосёлы. С переднего трактора неторопливо слезли Соловьёв и Саша, со второго спрыгнул Асад. Он надменно оглядел собравшихся и, подойдя к директору, встал рядом с ним. Ашраф с иронией подмигнул своему соседу Ильхаму: гляди, мол, какой прыткий!

Третий трактор вела Тогжан. Заметив её, Ильхам толкнул Ашрафа, кивком головы указал на девушку. За рулём трактора Тогжан выглядела ещё красивей, чем обычно. Она выбирала место, где поставить трактор, её лицо то попадало в свет чужих фар, то становилось еле различимым в темноте, и эта игра тени и света делала его далёким и таинственным. Остановив трактор, Тогжан, вглядевшись в толпу, помахала кому-то рукой. «Если бы мне!..» — с тоской подумал Ашраф. Но приветственный жест трактористки не был адресован ни ему, ни Алимджану, который тоже не отрывал от Тогжан пристального, печального взгляда. Кому же она так обрадовалась?.. Ашраф с ревнивой внимательностью оглядел толпу и облегчённо вздохнул, увидев трепещущие платки в поднятых руках Геярчин и Тоси: они отвечали на приветствие подруги.