Рубен Ишханян - Тюрьма для свободы

И положили на крест плоть. Гвозди вонзились в тело. Тело было божественно красиво, хотя и было худым. На мудрость обратил внимание Рэн и промолвил: «Вот твое подобие». Не тело создано по подобию Бога, а разум. И именно человек до грехопадения мог отличить истину от лжи, а не добро от зла. Некая женщина подошла к ногам распятого и назвала его Иешуа. Был он сыном Яхве, и невозможно было отнять святости у него. И все подходили к отроку Всевышнего, преклоняли колени перед ним, добрым словом вспоминая все те его деяния, которые успел совершить при жизни своей. Добр был он ко всем. В вечность уходя, давал совет тем, кому еще пришлось бы увидеть мир тот, из которого были изгнаны. Рэн посмотрел на восток, но Рая не увидел. Тогда подозвал его Иешуа к себе, чтобы указать путь. Но не успел ничего промолвить. Один из воинов копьем пронзил его грудь и тот умер с открытыми глазами. Иешуа смотрел на восток. Казалось, что Душа опустилась на землю и ступила по тропе, держа путь туда, где был Рай. Рэн взглянул ей вслед, но ничего не увидел. Задумался, не знак ли подают ему.

Там, где распяли Иешуа, был дивный сад. Рэн в скором времени остался совсем один в аллее, где расцветали дивные цветы, имена которых разве что написаны в энциклопедии. Его взгляд остановился на одном из них. «Интересно, как называется этот цветок?» — спросил Рэн. Это была геликония — цветок молодости, красоты и долговечности. Он хотел сорвать его, но что-то остановило. Сорвать означает отнять жизнь. Впервые в своей жизни стал ценить каждую травинку, которой дано было существовать. Прилив чувств он ощутил ко всему этому и был он сопричастен творению мира. Слияние с природой. Чистый воздух, аромат свежей травы и пение птиц заставили его улыбнуться. Посмотрел вокруг и увидел, что никого нет. Он был один, стоял на своих ногах, а земля была тверда. Ничего не двигалось. Может, в этот миг, когда из виду исчез маятник, им стал он. Времени вовсе не существовало. Захотелось лечь на траву и отдохнуть считанные секунды. Так и поступил. Трава щекотала его руки и ноги, иногда колола и заставляла встать и продолжить путь. Образовавшиеся раны исчезали, боль в ногах проходила. Отдых приносил новые силы. Ему еще многое нужно было понять и осознать. Так было решено им, а может быть, и кем-то другим.

Неподалеку от этого места было здание, похожее на готический собор. Было видно, что архитектор всячески старался отказаться от традиционности и исторического декора. Видны были и отголоски Hi-Tech: максимальная функциональность, прямые линии и простые фигуры, широкое применение стекла, пластика, металла. И все же, этого было недостаточно, чтобы причислить здание к эпохе позднего модернизма. Смешение стилей, получение нового — то, что может быть в ближайшем будущем. Рэн твердыми шагами вошел в здание и стал подниматься по винтовой лестнице, которая тянулась с первого этажа до самой крыши. Лестница составляла композиционный центр, как это могло быть в одной из башен-колоколен Гауди. Главным несущим элементом в конструкции были колонны, как будто сделанные из больших нетающих кусков льда, спиралевидно обвитых ядовитыми растениями. С потолка вместо люстр свисали огромных размеров цветы, похожие на подсолнухи. И все же не было того шика, который присущ архитектурным сооружениям Гауди.

Рэн поднимался вверх, пока не услышал голоса, которые доносились из самой близкой ему комнаты. Беседовали двое на непонятном языке. На цыпочках подошел к приоткрытой двери, через щелку стал смотреть внутрь. Ничего не было видно, приходилось лишь догадываться о том, что там. Этого было недостаточно, вначале попробовал бесшумно приоткрыть дверь, потом пришла непонятная уверенность, он распахнул дверь и увидел то, о чем не мог даже мечтать. Двое, которые увлеченно занимались своим делом, были Джон Ди и Эдвард Келли. Они говорили на непонятном языке. На этом языке говорил Адам, на нем он давал имена всему тому, что видел. Рэн слышал именно этот язык, понимая, что ничего не понимает, и если бы даже попытался выговорить какое-то определенное слово, ему бы вряд ли это удалось. У Рэна было так много вопросов к ним. Эти вопросы не давали ему покоя на протяжении многих лет, которые он потратил на изучение четырехмерного пространства. Ему захотелось заговорить, спросить о четырех сторожевых башнях, которые есть ангелы, охраняющие нашу Вселенную с четырех сторон. Порывался задать вопрос о «Monas»… Но он не смог отважиться помешать им, боялся показаться наглым и глупым. Он ворвался в чужое пространство и, как невоспитанный малый, не умеющий контролировать свои рвущиеся изнутри эмоции, должен был задавать вопросы, на которые они и так уже давно дали ответы, которые он не смог понять. Ему все же хотелось с ними заговорить, но не мог. Не знал, с чего начать. На мгновение задумался: как представиться, объяснить кто он, как попал в прошлое? Хотя нужно ли было бы им это объяснять? Оставалось одно — прислушиваться к их разговорам, стараясь вникнуть в слова. Но безрезультатно. Он только мог приписывать определенный смысл выражению их лиц, которое менялось от печали к радости, от ликования к унынию.

Рэн подошел к окну, посмотрел вниз. Там, в аллее, увидел силуэты мужчины и женщины. Вокруг была тишина. Они смотрели друг на друга, уединившись на мгновение. В этот час природа принадлежала им. Их пленниками были все ангелы. Смотрели прямо в глаза друг другу, улыбались и еле заметно соприкасались губами. Был слышен шелест листьев под ногами, несмотря на то, что было начало весны. Время — это палка о двух концах, но очень эластичная. Ее можно согнуть, и получится круг вечности. Не было ни прошлого, ни будущего: повсюду любовь. Двое принадлежали этому мгновению, и не было у них желания ни о чем размышлять. И тогда Рэн понял, что в самом начале была создана Любовь. Все были созданы, чтобы жить и существовать вместе. Он наблюдал за тем, как у влюбленных начали светиться счастьем глаза. Пара была оторвана от земли и витала в небесах. В этой эмоциональной привязанности, но не зависимости, они видели то, что было скрыто ото всех. Действительность существовала в их объятиях. Они были ответственны друг за друга. Как прекрасно быть свободным и в то же самое время чувствовать ответственность за все те дела, которые совершают люди вместе. Чувство любви не признает эгоизма. Суть жизни кроется в умении вести диалог: говорить и отвечать. Вдруг, как будто из подсознания, всплыли слова Бааль Сулам: «Все миры, как высшие, так и низшие, находятся в человеке. Все, что создано в мире — создано ради человека, и все живет и развивается благодаря человеку».

Рэн всегда ощущал потребность найти четырехмерное пространство. Это можно было сравнить только с жаждой путника, идущего уже немало дней по пустыне. Но он не был бы способен ясно увидеть тот мир, который всегда был рядом, если бы не поднимался по ступеням развития. Их было много, и еще немало осталось. За каждой ступенью следовала другая. Удовлетворенность рождала новую потребность. Он знал это, но теперь, именно в эту минуту перед ним открылась тайна, к которой стремился. На вопрос был получен ответ. Все мысли были на метафизическом уровне, и доказывать правдивость своих рассуждений ему пришлось бы очень долго. Возможно, никто бы не поверил. Но ведь он твердо знал, что человек никогда не был изгнан из Эдема, и лишь тот участок сада, в котором произрастало Древо Жизни, был скрыт от него. В книге написано: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».