Василий Ардамацкий - Последний год

За кофе говорили о бурном развитии всесветной моды на автомобили, о непомерной дороговизне французских курортов, о зимнем сезоне в Петербургской опере, и оба думали о том главном, что было сказано, верней недосказано раньше. Великий князь надеялся, что сегодня он сделал все, чтобы приблизить к себе Бьюкенена, а в такой дружбе с послом английского короля крылись для него немалые надежды и даже расчеты. Князю хотелось играть заметную всем роль в управлении Россией.

Бьюкенен, в свою очередь, считал, что сделал сегодня очень много — князь сказал ему то, о чем вслух в России не говорят, и князь не может не понимать, какие векселя выдал. По-видимому, подтверждается информация, что князь страдает от честолюбивой зависти к своему венценосному родственнику и как минимум хотел бы быть при нем главным советником.

Первым экзаменом для Бьюкенена в России стала критическая ситуация на Балканах: Россия, давно добивавшаяся союза славянских стран, заняла такую позицию, что сама могла оказаться вовлеченной в войну против Австрии. Это нарушило бы все планы Англии и Франции, рассчитывавших на участие России в большой войне, которая была уже на пороге.

Бьюкенен получил строжайшее указание добиться, чтобы Россия в балканской ситуации заняла более гибкую позицию… Вот когда пригодились и великий князь Николай Михайлович, и про-английски настроенный министр иностранных дел Сазонов, с которым английский посол к этому времени уже был очень дружен.

Сазонов на каждой аудиенции у царя говорил о неподготовленности Балканских стран к серьезной войне, что должно предостеречь Россию от преждевременного вмешательства в конфликт. С другой стороны, великий князь Николай Михайлович уже как историк напоминал Николаю, как дорого обошелся России прошлый балканский поход. К этому времени относится и письмо Николаю от матери императрицы Марии Федоровны, в котором она заклинала его не верить Вильгельму и быть готовым к его пакостям против России.

Русский царь, который не отличался решительностью, заколебался, и в результате балканская война оказалась изолированной, и в этом виде она устраивала Англию, ибо в междоусобной борьбе Балканские страны ослабевали, а для Британии испокон веков было тем лучше, чем больше было слабых, ибо тем легче было их разделять и властвовать.

Бьюкенен свою задачу выполнил и был удостоен высокой похвалы. А спустя два года Англия поручила ему дело еще более ответственное — осуществить тщательное наблюдение за вступлением России в большую войну. Тут было немало особых трудностей. Россия имела союзнический договор только с Францией, и он был так составлен, что Россия далеко не при всех обстоятельствах была обязана вступать в войну. Договора с Англией вообще не было. Более того, за последнее время между Россией и Англией не раз возникали конфликты. Но летом 1914 года на карту ставилась судьба мира и Англии в том числе. Меж тем английские политики старались предусмотреть все, чтобы на долю Великобритании в грядущей войне выпала не самая тяжелая ноша. В решении этой задачи буквально все зависело от участия в войне России. Каким оно будет, учитывая, что Россия ориентировалась на более поздний срок начала войны? Двинет ли она в бой все свои неисчислимые человеческие резервы? Будет ли непреклонно, несмотря на жертвы, вести активную войну продолжительное время?

Бьюкенен понимал, сколь ответственна в этот момент его роль в России, и развил активнейшую деятельность. К этому времени он уже пользовался большим доверием и самого русского монарха.

Активно действовала в России и профессиональная английская разведка. Военный атташат и аппарат посольства были насыщены опытными разведчиками, которые имели связи в самых разнообразных кругах Петербурга и собирали данные о положении в стране и настроениях в различных кругах русского общества. Словом, Бьюкенен имел все основания написать в канун войны, что английский термометр способен устанавливать температуру России в самых различных ее местах, на самых различных уровнях ее общества и своевременно обнаруживать очаги заболевания.

Первый год войны был вершиной деятельности Бьюкенена в России. Дело дошло до того, что немецкие газеты однажды назвали его вторым, некоронованным царем России. Он и в самом деле так сумел поставить себя, что на вершине российской власти от него никаких секретов не было и действительно царь не раз пользовался его советами и называл его не иначе, как «мой верный друг»… Но этого оказалось мало для того, чтобы знать великую Россию, ее жизнь, чаяния и вовремя заметить и понять происходящее за пределами дворцов, министерских кабинетов и великосветских салонов.

К концу второго года войны положение внутри страны сильно осложнилось, и Бьюкенен слишком поздно обнаружил, что божественный русский самодержец далеко не всесилен в своей державе. В то время, о котором ведется рассказ, Лондон уже в категорической форме требовал от Бьюкенена выяснить именно это — способен ли русский царь продолжать активную войну. Тревога Лондона была послу понятна, но здесь сам царь твердил ему: война до победного конца!

И тогда Бьюкенен решил выяснить, не говорит ли кому-то, не думает ли царь на самом деле нечто другое? Он начал всестороннюю разведку ближайшего окружения монарха…

Борясь с сильным ветром, толкавшим его в грудь и задиравшим полы великоватой и дыбом сидевшей на нем шинели, генерал-майор Дмитрий Николаевич Дубенский пешком направлялся в петроградский дворец великого князя Николая Михайловича, и он даже представить себе не мог, что сейчас по продуваемому балтийским ветром Петрограду его ведет воля английского посла сэра Джорджа Бьюкенена…

Судьба генерал-майора Дубенского была довольно оригинальной. Долгие годы он числился по генеральному штабу и перед войной стал членом совета главного управления коннозаводства, занимался закупкой лошадей для армии. Мучила его и даже разоряла одна неожиданная причуда — он на собственные деньги издавал газету «Русское чтение», призванную, как он думал, содействовать успокоению русского общества. Газета была чудовищно скучной и серой, однако ее курс был официально одобрен, и Дмит рий Николаевич ежегодно получал пособие на нее от министерства внутренних дел… А когда началась война, на него нежданно-негаданно свалилось назначение на должность историографа при Главной ставке. Он ездит теперь в свитском вагоне царского поезда и пишет отчеты о пребывании царя в действующей армии. Кроме того, он причастен еще и к изданию «Летописи войны»— это нечто вроде семейного альбома его величества. Вращается он в самых верхах, видится с самим императором, но не приобрел почему-то ни светского лоска, ни начальственной фанаберии, а среди высоких особ не приобвыкся и держался робко. И с ним никто особенно не считается — вот и сегодня хамы интенданты не дали ему автомобиля, хотя прекрасно знали, к кому он направляется…