Василий Ардамацкий - Последний год

Отпустив встречавших его чиновников, он сел в кресло и громко произнес: «Отсель грозить мы будем шведу…»

Поначалу Хвостов продолжал свою антинемецкую деятельность, хотя прекрасно понимал всю ее опасность для своей новой карьеры. Ведь теперь со всем враждебным России он должен бороться сам. Но не мог же он сразу заклать своего коня, на котором въехал наконец в большую политику. Он решил действовать осторожно. Никаких антинемецких заявлений общего характера. Целью для атак он избирает только так называемое «Электрическое общество», в котором засилье немецкого капитала было слишком явным, между тем как опасных связей наверху у этого общества вроде не было.

А главное, нужно было забирать в руки всю грозную власть российского министра внутренних дел…

Друг Хвостова Шадурский свидетельствовал, что в его характере большой бедой была склонность переоценивать свои возможности и зарываться. И еще мешала ему никогда не оставляемая им забота о чисто личных выгодах…

Зарвался Хвостов и на этот раз… Он поставил перед собой сразу две задачи: провести активную разведку всех опасных для него сил, действовавших на вершине государственной власти, и найти наиболее выгодное и надежное применение своему собственному немалому капиталу. Вторая задача была связана с первой, точнее, первая служила второй. Наконец, он собирался довести до конца разоблачение «Электрического общества». Это было уже делом принципа.

Начав разведку сил возле трона, он сразу же столкнулся с сильными препятствиями, за которыми без труда мог разглядеть своего заместителя Белецкого. Исполнив волю императрицы, Хвостов сам вручил ему все ключи от внутренней разведки, а теперь не мог получить от него необходимую полную информацию. Белецкий работал на царицу, а своего министра считал с самого начала временщиком, ибо знал, что Александра Федоровна была против этой кандидатуры и только уступила царю, получив за это его, Белецкого.

Хвостов установил, что в столице действует несколько кружков, имеющих для обделывания своих дел прямые связи с царским двором или чинами правительства. Собственно, о существовании этих кружков он знал и раньше, но теперь с большим трудом все-таки вырвал некоторые данные у Белецкого и от аппарата министерства и получил более точное о них представление. Сильно помог его друг Шадурский, которого он назначил начальником департамента общих дел.

Самым могущественным и опасным был кружок распутинский. К нему шли нити из других кружков, а главное, и к крупным финансовым воротилам. Кроме того, через разных лиц эти кружки были связаны и между собой. Это, однако, не устраняло их жестокой конкурентной борьбы.

Хвостов решил начать с распутинского кружка. Взвесив все, он вовсе не собирался его разгонять или выводить на чистую воду. У него был план добыть материал, изобличающий участников этого кружка в неблаговидных делах, и таким способом обрести власть над ними, закрыть им доступ к царской семье и затем сделать их исполнителями своих замыслов. Кроме того, он решил заняться князем Андронниковым, потому что получил данные о его связях с «Электрическим обществом».

Шадурский предупреждал его о могуществе распутинского клана, имеющего своих людей везде, и советовал не торопиться, хорошо подготовить удар. Но Хвостов резонно возражал, что, если они будут долго готовиться, об этом пронюхают распутинцы, которые есть и в министерстве. Тот же Белецкий может захотеть выслужиться перед царицей. И наконец, Хвостов заверил Шадурского, что царь будет на их стороне.

Он решил, что самого Распутина ни в чем обвинять не будет, это вызвало бы опасный гнев царицы. Он представит его в роли наивного и чистого человека, который невольно стал оружием в руках негодяев. И собирался показать царю, сколь это опасно для трона, для государства, ведущего войну.

Хвостов не мог положиться на предоставляемую ему агентурную информацию — ее было мало, и он боялся, что Белецкий нарочно снабжает его неточными сведениями. Воспользовавшись отсутствием Распутина в столице, Хвостов отдал приказ произвести тайные обыски у всех его секретарей, которые знать об этом не Должны. С помощью Шадурского были подобраны верные и опытные сотрудники, и спустя неделю в руках Хвостова были документы о многих грязных делах, проворачиваемых через Распутина. Только у одного из трех распутинских секретарей, Симоновича, было обнаружено и сфотографировано около тридцати явно преступных коммерческих дел и заготовленные собственноручные письма Распутина на имя различных государственных деятелей и крупных чиновников. Эти распутинские записки были волшебным ключом к государственным сейфам, к огромным барышам. Хвостов отдал приказ арестовать секретарей Распутина. Он считал, что распутинская шайка уже в его руках.

Немедля Хвостов отправился к Вырубовой — самой близкой к царской семье фрейлине императрицы и самой истовой поклоннице Распутина. Всеми своими связями она представляла для Хвостова грозную опасность. Он хотел заверить ее, что он не против Распутина, а хочет только охранить его от всяких проходимцев.

Ничего у него из этого не вышло — Вырубова не только не пожелала иметь с ним дело, но и дала понять, что ему не верит сама императрица.

Но Хвостов зарвался и остановиться уже не мог…

На другой день, вернувшись после обеда в министерство, Хвостов обнаружил на своем столе письмо из личной кан- целярии императрицы. Распечатал, а там записочка от руки и подпись — Вырубова. Текст короткий — по повелению императрицы немедленно прекратить преследование секретарей Распутина. И все.

Так вот отчего толстая баба была вчера такая бешеная! Может быть, она думала, что он, Хвостов, поехал к ней, уже получив это письмо?..

Прочитав записку еще раз, Хвостов пришел в ярость, порвал ее в клочья и швырнул под стол, в корзину. Он имеет полное право не считать эту записку официальным документом и реагировать на нее не станет. Посмотрим, что они придумают еще. Но, по-видимому, он попал им в самый глаз. Ничего, есть еще царь…

Он еще не успел остыть, как в кабинет к нему ворвался премьер Штюрмер — громадный и грозный со своими усами, которые, как два черных меча, торчали в стороны, с бородой лопатой. На нем был расшитый золотом мундир, наверное, с какого-то приема пришел.

— Алексей Николаевич, вы с ума сошли, — выдохнул он, держась рукой за сердце.

Хвостов стоял и молча исподлобья смотрел на премьера. Возражать на такое заявление премьера было нелепо, а возмущаться нельзя.

— Как вы могли пойти на арест секретарей Распутина, не посоветовавшись со мной?

— Арест аферистов в моих прерогативах, — сдерживая гнев, ответил Хвостов. — И если я по поводу каждого афериста стану советоваться с вами, у вас, Борис Владимирович, не останется время управлять державой.