Владимир Козлов - 1986

– Да, ладно, все нормально. Никто на тебя никак не смотрел. – Юра придвинулся к Андрею, похлопал по плечу. – Успокойся ты. В партию, не в партию, какая разница? Главное – остаться человеком, да? – Он поглядел на Сашу. Саша кивнул.

Юра и Андрей чокнулись бутылками.

Юра курил, сидя на подоконнике в своей комнате. Окно было приоткрыто. На виднеющемся за домами куске луга у реки зеленела трава. Внизу, во дворе, дед в пиджаке с колодками медалей копался в моторе желтого «Запорожца». В песочнице под ржавым грибком возились два ребенка. Их мамаши сидели на краю песочницы, о чем-то болтали. За деревянным столом три мужика играли в домино. Толстая тетка развешивала пододеяльник на веревке, протянутой между деревом и красной оградой газовых колонок.

– …Вы слушаете «Голос Америки», – говорит диктор сквозь шипенье помех в приемнике. – В Москве полдень, в Вашингтоне четыре часа утра. В эфире – последние новости. Вчера, в ноль часов пятнадцать минут московского времени произошла авария на ядерном реакторе Чернобыльской атомной электростанции, расположенной на Украине, в ста сорока километрах от столицы республики, Киева. На четвертом энергоблоке станции серией тепловых взрывов был разрушен ядерный реактор. В результате аварии радиоактивному загрязнению подверглась значительная территория Украины. Существует возможность загрязнения территорий соседних республик. Советское правительство не предпринимает никаких усилий для эвакуации населения из загрязненной зоны. Информация об аварии скрывается…

Юра встал с подоконника, вышел в прихожую. Он снял трубку, набрал номер. Прозвучал один гудок, второй, третий. Женский голос на другом конце сказал:

– Алло.

– Здравствуйте, Елена Петровна. Это Юра. А Аня дома?

– Дома. Сейчас позову. Как у тебя дела?

– Нормально. А у вас?

– Тоже, в общем, ничего… Аня! Подойди к телефону. Юра звонит… Ну, до свидания, Юра. Всего хорошего…

– До свидания…

– Алло, – сказала в трубку Аня, – привет. Почему так давно не звонил? Я сама собиралась…

– Ну… Работа, расследование это…

– Ну, ты сам это выбрал…

– Давай не будем про это опять… Слышала про аварию?

– Слышала. Но как-то так, отрывочно… Это серьезно?

– «Голос Америки» говорит, что серьезно…

– Почему тогда наши молчат?

– А когда они что-нибудь говорят? Слушай, я собираюсь приехать Первого мая. Хорошо?

– Да, конечно. Ты давно собирался… Я уже заждалась…

– Ну, до встречи.

– До встречи. Целую.

– Целую. Пока.

* * *

Столы с темно-красными скатертями были отделены друг от друга деревянными перегородками, покрытыми темным лаком. На столе перед Олей и Юрой стояла бутылка вина с желтой этикеткой «Монастырская изба», два бокала, по одной маленькой тарелке с зеленым горошком и куском мясного рулета и по большой – с котлетами «по-киевски» и картофельным пюре. На краях тарелок видны были полустершиеся золотистые буквы «Ресторан».

На сцене в углу играл ансамбль: барабанщик с длинными волосами по бокам и лысиной, полный высокий кучерявый басист с большим носом, маленький клавишник в джинсовой кепке и Саша – гитарист. Басист пел в микрофон:

За столом через проход сидела компания азербайджанцев. Все они были небритые, с седеющими волосами, в пиджаках и вытертых джинсах.

Песня закончилась. Оля кивнула на азербайджанцев:

– Я этих часто вижу на Минском базаре. Продают там цветы…

– Саша говорит – они здесь каждый вечер сидят. Денег море, а тратить не на что. Вот и приходят в кабак, пируют…

– Тебе они не нравятся?

– Мне, в общем, все равно…

– А моя мама их очень не любит. Называет «нацменами» – сокращенно от «национальные меньшинства». А когда злая, говорит «черножопые»… – Оля улыбнулась. – И еще она не любит негров и вьетнамцев. Ну, тех, которые здесь учатся. Говорит, что если негр сидит в автобусе с ней рядом, то ей неприятно, потому что черный… А мне, знаешь, тоже все равно…

– Налить тебе еще?

– Немножко. Я обычно вообще не пью…

Юра налил себе до краев, Оле – до половины.

Они чокнулись.

– За что пьем? – спросила Оля.

Юра пожал плечами, сделал большой глоток. Оля слегка пригубила.

– Следующая песня исполняется для Коли, у которого сегодня день рожденья, – сказал басист.

За столом рядом с азербайджанцами компания парней захлопала в ладоши. Музыканты вступили. Басист запел:

Оля взяла бокал, сделала долгий глоток, поставила его на стол, стала вилкой собирать с тарелки горошек. Одна горошина выскользнула, скатилась со стола на пол.

– Знаешь, я так школу не любила, так рада была, когда все закончилось… – сказала она. – Там так все глупо. И учителя – такие идиоты просто. Им не то, что в школе, им в колхозе надо бы работать. – Она улыбнулась. – Мне из-за того обидно… Если бы училась в нормальной школе, то могла бы поступить куда-нибудь… Даже, может, в Минск…

Юра молча слушал. Оля продолжала:

– …Нет, конечно, были и нормальные, но мало… Остроумова по математике. Ну, или директор… Он хоть и придурок был, но предмет свой – физику – знал хорошо. Правда, мне ни физика, ни математика не нравились. Мне скорей гуманитарные…

– А зачем тогда пошла в строительный?

Оля пожала плечами.

– Так, по дурости. С Оксаной за компанию подали документы. Я поступила, она – нет. Пошла в училище на маляра… Сейчас практика у нее – на стройке, в Казимировке.

Песня закончилась. Один из азербайджанцев встал, подошел к сцене. Он что-то долго объяснял басисту, махая руками. Басист что-то говорил в ответ, мотал головой. Азербайджанец ударил басиста кулаком в плечо. Басист в ответ ударил его ногой. Остальные азербайджанцы вскочили. Щуплый парень в компании за соседним столом снял очки, спрятал в карман, бросился на азербайджанцев. Он ударил одного в челюсть, второго – ногой по яйцам, запрыгнул на их стол. Под его ногой треснула и лопнула тарелка с колбасой и зеленым горошком. Горошины покатились по столу.

– Что, азеры черножопые, против нас? – крикнул парень.

Кто-то попытался схватить его за ногу, он увернулся, ударил ботинком в нос самому пожилому «азеру», спрыгнул со стола. В драку включились другие парни с соседних столов. Юра привстал, Оля схватила его за руку.

– Не надо. Хватит с тебя фашистов…

Юра вырвал руку, вскочил, прыгнул в толпу дерущихся, с ходу ударил «азера» в белой рубашке, заляпанной кровью, ногой по ребрам. Другой «азер» ударил его стулом по голове. Юра упал. Оля выскочила из-за стола, подбежала к нему.