Атаджан Таган - Чужой

Блоквилу стало жаль мальчика, но он продолжил свой путь, не выполнив его просьбы. “Ну да, конечно, ваши медные трубы сделали свое дело, может, теперь глиняные пушки принесут победу!”

Подойдя поближе к высокому шатру Хамзы Мирзы, Блоквил понял, что последний налет туркменских всадников нанес гаджарскому войску непоправимый урон. Рядом с шатром были уложены несколько трупов. Блоквил знал, что к высокому шатру обычно сносят тела высших офицеров, и стал искать среди покойников знакомые лица. Но он не увидел среди погибших ни одного знакомого. Его взгляд задержался на четвертом с краю трупе. Из-под разодранной рубахи мертвеца вывалились окровавленные внутренности. Никому и в голову не пришло прикрыть этот ужас.

Блоквил посмотрел по сторонам. Возле высокого шатра стояли приближенные главнокомандующего, лица у всех были опущены. Француз представил Хамзу Мирзу сидящим внутри шатра в глубокой печали и раздумьях. Ему было бы интересно узнать, о чем сейчас думает полководец. Понимая, что на этот вопрос он не услышит ничего вразумительного не только от главнокомандующего, но и от остальных, Блоквил пошел обратно, к своей запыленной палатке.

После убийства одного из самых авторитетных полководцев гаджарского войска Хесен хана, а также пленения туркменами видного артиллерийского сертипа сербазы и вовсе пали духом. Ежедневные вылазки гаджаров кончались захватом туркменами пленных и трофеев и отступлением иранцев, и это обстоятельство требовало от Хамзы Мирзы пересмотра тактики и стратегии ведения войны. После многочисленых неудач по совету приближенных он принял решение отступить в Мерв, с тем чтобы как следует подготовиться к новому броску на Гараяп.

Именно поэтому появился приказ всем гаджарским войскам вместе со снаряжением в четыре часа ночи со второго на третье октября 1860 года двигаться в сторону Мерва.

Блоквил был во второй группе, возглавляемой самим главнокомандующим Хамзой Мирзой и отвечающей за безопасность тыла.

Даже в ночной темени невозможно было скрыть от посторонних глаз движение тысяч воинов, тысяч животных. Беспорядочное передвижение войск сопровождалось невероятным шумом. Не успели гаджары пройти и одного фарсаха пути, как случилось непредвиденное. Зная об отступлении врага, туркмены вдруг начали выскакивать из укрытий с криками “Аллах!”.Они прочесывали войско по краям и также стремительно скрывались в зарослях камышей.

Эти вылазки повторялись беспрестанно, при этом каждый раз несколько сербазов слетало с коней и мулов, тем не менее тяжелое войско безостановочно продвигалось вперед. Оно двигалось медленно, словно старый слон, не ощущающий несильных ударов палкой. В хвосте не знали, что делается в голове войска, и наоборот. Но даже если бы и знали, сербазы, получившие приказ двигаться вперед и не имеющие желания воевать, упорно шли вперед.

И вот они уже на землях бурказов, в окрестностях Мерва, до которого рукой подать. Однако пройти это небольшое расстояние гаджарскому войску оказалось намного труднее, чем одолеть путь в сто фарсахов. Им так и не удалось воссоединиться с оставшимся в Мерве на хозяйстве генералом Ага Реза Ажеданбаши.

Туркмены сделали все возможное, чтобы не дать основному войску соединиться с частями, оставшимися в Мерве. Неожиданно вылетая со стороны реки, словно вылезая из нор, на сей раз всадники стали нападать на головную часть колонны. По подсчетам Блоквила, в последней вылазке участвовало не менее полутора тысяч туркмен.

Начался сабельный бой, в котором участвовали обе стороны. А тем временем со стороны реки появилась еще одна небольшая туркменская кавалерия, которая ринулась на вторую часть гаджарских войск.

Блоквил был в некотором отдалении от действия туркменских мечей. К тому же он знал, что защищен, поскольку находился вблизи командиров. Отборные сербазы, охраняющие полководцев, вряд ли близко подпустят врага. И поэтому у Блоквила появилась возможность понаблюдать за искусством боя туркмен. По его наблюдениям, преимущество туркмен в том, что они действуют молниеносно. Туркменские кони были легки и резвы. Они стремительно появлялись из ниоткуда и так же стремительно уносили ноги.

Блоквил по-своему расценил поведение туркмен, которые не углублялись в войска, а нападали только слева. Значит, основная цель туркмен не уничтожение воинов, а изменение маршрута их следования.

Парень в черной папахе, отделившийся от напавших туркмен, видимо, не справился с конем, и вместо того, чтобы сделать петлю возле гаджаров и повернуть назад, вдруг устремился в гущу войск. Конь с белой пеной у рта, хоть и сбавил скорость, промчался возле Блоквила. Блоквил успел заметить в руках худощавого юноши необычное оружие.

Это была палка длиной в полторы маховых саженей с надетой на конец гупбой. Сверкнувшая на солнце серебряная гупба показалась европейцу, не очень хорошо знакомому с Востоком, необычным оружием.

Конь юноши с необычным оружием не сумел пересечь гаджарское войско поперек и выскочить с другой стороны. Одна из сабель противника ранила коня в переднюю ногу. Конь споткнулся и покатился кубарем, вылетевший из седла юноша, с которого слетела черная папаха, упав на землю, оказался молодой женщиной. Две черные косы, спрятанные под папахой, вывалились на песок.

Блоквил раскрыл рот от изумления: “Теперь понятно, почему тяжелое войско так боится легкого. Уж если слабые женщины так могут…” Вместе с тем он стал свидетелем еще одной жестокости войны: она дала оружие в хрупкие руки женщины, самой природой предназначенной для воспитания детей.

Кинжал подоспевшего разъяренного сербаза опустился на голову женщины, которая никак не могла подняться с земли. Черные волосы рассыпались по песку, черная голова окрасилась алой кровью. Жестокая сила хищника под названием война не смягчилась даже при виде нежной красоты женщины.

… Туркмены добились осуществления придуманного Говшут ханом хитрого плана. С появлением в голове колонны группы туркменских всадников гаджарское войско не смогло двигаться вперед и безропотно повернуло в сторону, на северо-восток от Мерва.

Лишь немного позже Блоквил понял, почему туркмены, проливая кровь и теряя своих людей, заставили врага свернуть с намеченного пути.