Атаджан Таган - Чужой

Мыссленно пройдя весь этот путь, Блоквил начал давать женщинам рекомендации.

— Пусть ваш больной после утреннего намаза пойдет за кем-нибудь из всадников и доберется до холма на южной окраине Семендука, трижды обойдет вокруг него, отдохнет немного, а потом возвратится обратно. Даже если сильно устанет, все равно путь идет пешком, не садится на коня. Если проголодается, пусть поест, захочет пить — попьет воды. Чай пусть не пьет. Пусть борется со сном, не спит, даже если сильно захочет. — В глазах женщин француз уже был настоящим колдуном. Он вернул обратно горсть урюка. — Вечером, перед сном, пусть съедает по одному урюку. При этом пусть думает о том, что этот урюк подействует на него как снотворное. Оно обязательно поможет. Положив голову на подушку, пусть думает о мулле-французе. Я ему приказываю спать. Одна из женщин нетерпеливо спросила:

— И он будет спать?

— Конечно, будет, куда он денется, если колдун ему велит! — вторая женщина хлопнула ее по локтю. — Ты забыла, перед кем сидишь?

Окончательно успокоившаяся женщина, держа в ладони урюк, попросила:

— Пусть он и заклинание напишет, девушка! — она одарила Акмарал ласковым взглядом. — Ты, милая, очень нам помогла. Даже и не знаю, как бы мы без тебя общались с французским муллой..

Блоквил решил, что он должен довести начатое дело до конца. Он взял листок бумаги и после долгих раздумий написал на нем по-французски: “Суа коп аккомпли тут ле интенслон дэ бон жан” (“Пусть сбудутся мечты добрых людей!”).

— Что с этим делать?

— Кладите это на ночь под подушку больного!

Блоквил делал все это для того, чтобы не обидеть этих наивных людей. Он верил, что ни его “заряженный” урюк, ни написанное им “заклинание” не помогут больному. Он только надеялся на то, что человек, пройдя пешком от Солтаныза до Семендука и обратно, от усталости ночью будет спать, как убитый.

Две женщины, осыпая благодарностями французского муллу, Акмарал, а заодно и Аннабиби, отправились в обратный путь.

Можно было не сомневаться, что эти две женщины, к которым Блоквил отнесся с такой благосклонностью и вниманием, быстренько прославят его на всю округу за его необычные способности.

Блоквил вспомнил, что индийская пальма гебанг цветет единственный раз в жизни, причем, в свой последний год жизни, прежде чем засохнуть. Как знать, может, и в его жизни это последний год, ведь никогда прежде он не занимался колдовством и магией.

Блоквилу понравилось найденное им сравнение, и он улыбнулся.

Вскоре после ухода женщин появился пленный гаджар, который приходил за водой к колодцу Эемурата. Правда, его поход за водой был странным. Обычно люди идут за водой с кувшином или еще каким сосудом. А пленный гаджар шел без ничего, размахивая своими длинными руками. Понятно ведь, что он шел не в гости к французу.

Пленный гаджар подошел к порогу сарая и остановился, затем, даже забыв поздороваться, нервно произнес:

— Агабек! Я пришел сообщить тебе то, что слышал своими ушами. Этой ночью тебя хотят выкрасть, Агабек!..

Блоквил не успел осмыслить неприятное сообщение, поэтому и не отреагировал на него должным образом.

— Говоришь, выкрасть? — при этом у него голос даже не дрогнул. — Я что, слиток золота, чтобы меня красть?

— Да, собираются похитить. Мне об этом сказал мой пленный земляк, приезжавший из аула Геокче к моему хозяину за сеном.

— Но я ведь такой же пленный, как и ты. Кому мы нужны? Если и похитят, ясно, что не для того, чтобы освободить. А что меняется от того, что ты из одного плена в другой попадаешь?

— Давать этому оценку не мое дело, Агабек. Мое дело сообщить. Не станет же человек, не имея от этого выгоды, похищать пленного и держать его у себя. Мы знаем, что наш высокочтимый шах обещал выкупить тебя в случае твоего пленения. И туркмены знают. Так что мое дело поставить в известность.

Принесший эту весть перс ушел так же, как и пришел, — не попрощавшись. Завернув за дом Акмарал, он скрылся из виду. И лишь после его ухода Блоквил словно очнулся. Сообщение пленного о его похищении, а особенно слова об обещании Насреддина шаха подействовали на француза с новой силой.

Блоквил разволновался. Он стал думать о невероятных слухах, распространяемых о нем по всей округе. Только теперь он понял подоплеку услышанного пару дней назад разговора о том, что якобы Эемурат собирается к назначенной за него прежде цене набавить еще несколько тысяч туменов. Все вдруг встало на свои места. Вряд ли станут мучаться угрызениями совести туркмены, посмевшие связать пленного по рукам и ногам и отвезти в соседний аул, чтобы там назначить за него цену в четыре тысячи туменов. В сознании Блоквила вновь замелькали пугающие его слова Бухара, Хива. Ведь эти бандиты, если у них не выгорит нажиться на пленном, чтобы замести следы, пойдут даже на то, что бросят пленника на стог сена и подожгут.

Эти мысли заставили Блоквила подскочить с мечта и направиться прямо к дому Акмарал. У двери он сбавил шаг, и поступил как Мамедовез пальван. На покашливание из дома никто не отозвался. Пришлось французу подать голос.

— Ахмарал! Ман банда Жорж. Хахеш миконэм, бийанд бирун, бэрайе шома хэбэри дарэм. (“Акмарал! Это я, Жорж. Выйдите сюда на минутку! У меня есть необычное сообщение” — фарси).

Зашелестел полог и между ним и черной дверью кибитки показалось белое лицо Акмарал.

— Че хэбэр? Гуш миконэм. Бегуид! (“Какое сообщение? Я слушаю. Говори!” — фарси)

Выслушав Блоквила, Акмарал испуганно схватилась за ворот платья, словно грозившая опасность уже была рядом.

— Кто тебе это сказал?

— Знакомый гаджар специально приходил, чтобы сказать мне это.

— Так надо было поставить в известность Эемурата дэдэ!

— Я побоялся, что без вас не смогу ему ничего толком объяснить, поэтому и пошел сразу к вам. Вы уж извините меня!

Когда Акмарал появилась на пороге вместе с французом, Эемурату это не понравилось. Голос его был недовольный:

— Что все это значит? Что это вы, как прицепленные друг к другу?

— Сегодня ночью собираются похитить Жоржа, Эемурат дэдэ!

Эемурат почему-то не удивился, только спросил:

— Кто тебе это сказал?

Вместо ответа Акмарал посмотрела на француза.

Блоквил подумал, что если скажет правду, может подвести пленного, сообщившего ему об этом, стать причиной его неприятностей, поэтому ответил уклончиво:

— Не важно, от кого я это узнал, важно само известие, Агабек.

— Ты прав, французский мулла!.. Да, до и меня раньше доходили такие слухи, значит, все это правда! — Эемурат почесал в затылке. — А я-то думал, пустые угрозы…

Эемурат, ничего конкретно не ответив, нырнул в дом и вскоре вышел оттуда с пистолетом в руках.

У Блоквила засверкали глаза, когда он узнал свой двуствольный французский пистолет.