Атаджан Таган - Чужой

Молодой человек взял стоявший у очага кумган и подошел к медному тазу у входа…

Сачак был расстелен между тремя гостями. Блоквил уже видел сачак из верблюжьей шерсти, когда заходил в дом Эемурата. Но он впервые видел это изящно вытканное изделие так близко. И поэтому, даже не подумав, как отнесутся к этому туркмены, осторожно погладил сачак.

Заметивший это Мамедовез пальван пояснил:

— Это называется сачак, французский мулла. Его еще и дастарханом называют. Если хорошенько завернуть, в него не попадают муравьи. И соткан он из верблюжьей шерсти.

— А почему именно из верблюжьей? Разве шерсть других животных не годится?

Старик улыбнулся.

— Ай, наверно, сгодится, если использовать. Просто верблюд скотина, повидавшая Хызра. Да и пророки наши любят это животное. Самое чистое из всех животных.

Ответ удовлетворил Блоквила, и он кивнул головой.

Как только верблюжий сачак раскрыли, оттуда пахнуло таким вкусным ароматом хлеба, что у вечно голодного Блоквила разыгрался аппетит.

— Бисмилла! — произнес старик, отломил от круглой лепешки пару кусочков и протянул ее Блоквилу. Блоквил знал, что он должен сделать то же самое — отломить два кусочка и передать лепешку Эемурату. Однако это было выше его сил, поэтому он сделал вид, что не знает обычаев, и отломил от лепешки весомый ломоть.

Эемурат посмотрел на старшего брата.

Блоквил ждал, что сейчас его начнут упрекать.

Мамедовез пальван сделал вид, что ничего не заметил.

Вкусная лепешка из белой пшеницы пришлась по вкусу французу.

— Французский мулла, пей чай!

Блоквил приличия ради потянулся за пиалой. Хотя сейчас ему совсем не хотелось пить, ему хотелось отломить от белой лепешки еще один ломоть. Но он постеснялся.

Красивый сачак из верблюжьей шерсти спрятал белую лепешку в своих складках.

— А ну, мулла-француз, а теперь товир — помолимся!

… После товира молодой человек, сидевший на корточках возле печки и все время разглядывавший француза, не удержался, спросил:

— Агам, французский мулла, это не тот колдун, который прибыл сюда вместе с гаджарами?

— Колдун он или чародей, не знаю, но он именно тот француз, который прибыл вместе с гаджарами.

— Тогда он и есть колдун! — уверенно заявил парень, словно лучше хозяев знал пленного. — Если бы он не был колдуном, не смог бы заставить спать парня, который три месяца мучался от бессонницы. Один юноша из Солтаныза излечился благодаря его заклинанию. Теперь он спокойно засыпает. Этот юноша наш дальний родственник. Поэтому я и знаю о нем. А то ведь и покойный Безирген уста возил его к своему знакомому очень сильному табипу, но ничего не помогло. Вот только французский колдун и помог.

— А разве уста Безирген упокоился? — спросил старик.

— Да, — молодой человек опустил голову. — Он погиб в бою под Гараяпом.

Мамедовез пальван хотел что-то сказать, но вошедший в дом человек поздоровался и сообщил:

— Хан ага ждет!

Пришлось гостям перейти в дом с террасой.

Поздоровавшись с гостями, Говшут хан обратился к Мамедоевуз пальвану:

— Пальван ага, рад, что вижу тебя! Спрашивай!

— Первым начинает хан!

— Хоть мы и хан, очередь твоя, пальван ага!

Блоквил еще раз услышал, какие вопросы задают друг другу туркмены после традиционного приветствия.

Мамедовез пальван сообщил, что его привело к хану.

Говшут хан вопросительно посмотрел на Блоквила: “А ты что хотел сказать?”

Блоквил понял взгляд хана.

— Высокочтимый господин Говшут хан! Я просто обязан поблагодарить вас за то, что нашли время для встречи и разговора со мной, хотя у вас и своих забот хватает. Объясняю это тем, что являюсь подданным не враждебного к вам государства. Мое почтение вам за ваше уважение к моему великому государству…

Опасаясь, что француз начнет излагать всю историю своей жизни, Говшут хан воспользовался паузой и вставил:

— Я слыхал о вас. Мне известно также об ответе, привезенном из Мешхеда человеком по имени Абдал бек. Может, меня бы и удивило, если бы такое вероломство Насреддин шах совершил впервые. И печать у Насреддина шаха такая же лживая, как он сам. Мы и раньше знали это, но с тех пор, как он, не устыдившись седых бород восьмидесяти стариков, предал их…

Убедившись, что хан осведомлен обо всем, вплоть до Абдал бека, Блоквил понял, что ему нет необходимости представлять себя и дальше. Ему надо было без лишних слов переходить к главной цели своего визита.

— Высокочтимый Говшут хан! — решительно произнес он. — Способен ли хан, обманутый шахом, поверить слову человека нешахского происхождения?

— Могущество нашего немногочисленного народа в отличие от шаха в честности постых людей, а также в нашем доверии к ним.

— В таком случае, высокочтимый хан, вы должны помочь одному из тех, кто отличается от шаха, а именно мне. — Вопросительный взгляд Говшут хана требовал объяснений Блоквилоа. — Конечно, вы вправе не верить моим пустым обещаниям. Но мне хочется надеяться, что поверите. Я не тот человек, кто может причинить зло туркменам или туркменскому хану. Судьба забросила меня сюда. Я хочу, чтобы от имени главного хана Мервского велаята было отправлено письмо правительству Франции. Это письмо могло бы сократить срок моего пребывания в вашем плену за счет незамедлительного внесения выкупа за меня.

Говшут хан молчал. Каждая секунда этого молчания казалась Блоквилу равной каждому дню его плена. Наконец туркменский хан произнес слова, которые вряд ли могли воодушевить француза.

— Во-первых, в высшей степени странным было бы нам писать письмо в великое государство с прошением за его подданного, которого мы не заманили сюда обманом и которого не приглашали к себе. И потом, представитель великого государства договаривался не с Мервским ханом, а с шахом Ирана. Было бы справедливым, если такое письмо будет направлено не нами, а шахом, гарантировавшим вашу безопасность. И последнее: мы тебя в гости к себе не приглашали. Мы не напали на твою страну, не связали тебя по рукам и ногам и не привезли сюда силой…

Больше Говшут хан может ничего не говорить, потому что и так было ясно, что он поставил точку в своем решении. И эта точка накрыла своим черным крылом последнюю многомесячную веру. Единственным человеком в этих краях, способным помочь ему, был Говшут хан. Но теперь можно и не смотреть на него с надеждой. Потому что именно он и лишил его этой надежды.

Получив нежеланный ответ, Блоквил тем не менее не должен сразу же сдаваться, уходить поверженным. Он решил вынудить туркменского хана действовать иначе, напомнив ему, что за ним стоит не какой-то там Иран или Афганистан, а гораздо более сильное государство.

— Высокочтимый хан, думаю, вы слыхали, что из себя представляет Французская Республика. Да я и сам, если говорить вашим языком, родился в великосветской семье.