Ричард Хилдрет - Белый раб

Этот управляющий, по его словам, был человек умный и решительный; когда-то он изъездил всю страну в качестве странствующего торговца, затем стал школьным учителем и наконец избрал себе профессию управляющего.

Он был северянин, а всем хорошо известно, что янки славятся своим умением выжать из рабов всё, что только можно. Мой плантатор попал в долги и пригласил его, чтобы тот помог ему выпутаться из них. Мистер Джонатан Снэпдрэгон, как звали почтенного управляющего, постарался не уронить своей репутации, но при этом, как видно, немножко перетянул струну. Цена на хлопок в этот год сильно поднялась, и управляющий решил добиться неслыханного урожая, заставив для этого каждого раба обработать на несколько акров больше, чем обычно. Но это ещё не всё: урожай маиса, год тому назад очень богатый, в этом году оказался на редкость скудным, и одновременно с увеличением работ ежедневный рацион рабов сократился вдвое. Однако, несмотря ни на что, управляющему при помощи плети, к которой он любил прибегать при всяком удобном случае, удавалось поддерживать порядок. Всё шло более или менее благополучно почти до самого конца полевых работ, когда три-четыре недели напряжённого труда должны были решить вопрос о том, что возьмёт верх — хлопок или бурно разросшиеся сорняки, которые грозили его заглушить. И вот в этот критический момент, именно тогда, когда рабочие руки были особенно нужны, все самые сильные мужчины удрали в лес. Это случилось несколько дней тому назад. Управляющему предоставили бороться с неудержимым ростом сорных трав при помощи одних только женщин, детей и больных.

— И это, — закончил мой словоохотливый собеседник, явно не сомневавшийся в моём полном сочувствии к нему, — в такое время, когда цена на хлопок достигла шестнадцати центов за фунт и должна была подняться ещё выше — раньше чем закончится уборка.

Он рассказал мне, что уже очень давно, лет, пожалуй, около двадцати тому назад, в здешних местах, на беду всех соседних рабовладельцев, появился беглый негр, который среди местных жителей был известен под кличкой Том Дикарь. Предполагают, что этот негр когда-то принадлежал старому генералу Картеру, богатому плантатору из Чарлстона. Генерал Картер ещё в те времена, когда этот Том бежал от него, обещал награду в тысячу долларов тому, кто доставит беглеца живым или мёртвым. Дело в том, что этот раб бежал из Лузахачи, с одной из рисовых плантаций, принадлежавшей генералу и расположенной немного к югу отсюда. И бежал он, убив управляющего плантацией во время ссоры, которую этот негодяй затеял по поводу того, что управляющий выдрал плетью его жену. Вслед за побегом Дикаря на генерала посыпались всякие беды: не то пять, не то шесть раз вспыхивали пожары на его великолепных механических рисовых мельницах, которые в конце концов сгорели дотла. Говорили, что мельницы, несомненно, были подожжены и что именно Том поджёг их из мести. Не раз делались попытки поймать этого опасного бродягу. С этой целью составлялись самые хитроумные и сложные планы; но все попытки кончались неудачей и обходились очень дорого: бог весть, сколько людей было тяжело ранено в бешеных схватках с этим страшным противником. У него, по-видимому, было несколько убежищ, разбросанных на большом пространстве. Он перебирался из одного в другое, в зависимости от обстановки, и выпутывался из любых сетей, которые ему расставляли. Случалось, что после очень уж настойчивых преследований он исчезал на несколько месяцев, иногда даже на год или два, затем вдруг появлялся снова, и как раз тогда, когда его менее всего ждали. Если бы он ограничивался только хищением того небольшого количества продуктов, необходимых для пропитания его и его сообщников, всё это было бы ещё не так важно. Но он поддерживал тайную связь чуть ли не со всеми окрестными плантациями, его считали виновником всех крупных грабежей, всех бунтовщических действий и восстаний рабов, он оказывал поддержку и помощь всем беглым неграм, давал им приют и спасал от преследований.

Тома Дикаря совсем недавно видели в окрестностях плантации, и все считали, что массовый побег рабов в самое горячее время состоялся не без его деятельной помощи. Обсудив положение, решили, что захватить Тома в компании десятка-другого неопытных и ещё не обученных им новых его сообщников будет много легче, чем тогда, когда он один или его сопровождают только немногие старые и испытанные друзья. Считалось, что их было двое или трое, но это тоже были одни предположения, так как в точности никто ничего не знал.

Для моего нового знакомца — плантатора, сообщившего мне все эти подробности, которые с той минуты, как было произнесено имя Тома Дикаря, пробудили во мне самый живой интерес, поимка бежавших от него рабов была с материальной точки зрения чуть ли не вопросом — жизни и смерти. Если ему не удастся изловить их, весь его урожай хлопка пропадёт, и это в такое время, когда цена на хлопок достигла шестнадцати центов за фунт и обещает подняться ещё выше. В этих краях свободных рабочих не существовало, а на то, чтобы получить в наём у кого-нибудь из соседних плантаторов принадлежащих им рабов, рассчитывать было нечего: все были брошены на упорную борьбу с сорняками, Да и кроме того, в это время года требовалось особое напряжение всех сил, так как именно в этот период с каждой плантации обычно исчезало известное число неисправимых негодяев, готовых вынести, когда их поймают, любое наказание — как объяснил мой собеседник, — лишь бы доставить себе удовольствие провести несколько недель в лесном уединении. В этом отношении они следовали примеру большинства хозяев, которые, как только начинался вредный для здоровья период сильной жары, покидали свои плантации и отправлялись в Саратогу, в Филадельфию или в Нью-Йорк, где были такой же заметной фигурой, как бывший раб Кафи [42] Кафи Пол (1759–1818) — негр, сын раба, моряк, впоследствии разбогатевший и основавший на свои средства школу. , выдавали себя за миллионеров и набобов, вызывая любопытство и удивление местных янки. Они сорили там деньгами, зная, что по возвращении будут обречены до самого конца года влачить у себя дома жалкое существование, спасаясь от посещения назойливых кредиторов, от судебных повесток и описей, — совсем так же, как их жалкие рабы были обречены расплачиваться за своё бродяжничество, подставив спины под плеть.

Доведённый до отчаяния, мой плантатор обещал тому, кто поймает его рабов, высокую награду. К этому ещё добавлялась сумма, назначенная за Тома Дикаря, и награды, обещанные другими плантаторами за поимку их рабов, — побеги в этом году приняли небывалые размеры из-за нехватки маиса и увеличения площадей, занятых под хлопок, которого ввиду ожидавшегося повышения цен посеяли больше, чем обычно. В связи со всем этим было решено устроить грандиозную облаву. На неё съехалось около ста человек — окрестные плантаторы, управляющие, всякие праздношатающиеся из числа разорившихся белых, а кроме того, несколько профессиональных охотников за рабами со сворами специально обученных псов. Все эти люди были хорошо вооружены. Прежде всего нужно было до последнего уголка обыскать окрестные болота, где беглецы обычно скрывались днём; ночью они покидали свои убежища, чтобы пополнить свои запасы за счёт соседних плантаций; они уводили из стад овец и другой скот, обирали поля и поддерживали связь с оставшимися в неволе жёнами, детьми и друзьями. В этом году время для такой облавы оказалось очень благоприятным: стояла необычайная жара, болота высохли на большом пространстве, и пробраться в затаённые уголки было легче, чем в прежние годы.