Борис Худенко - Здравствуй, сапиенс!

— Это моя статья, — быстро сказал Виктор. — Вопрос о разгонах ракет с большими грузами рассматривался в моей кандидатской диссертации.

— Но техника пошла по другому пути, — сказал Дорошенко. — Мы стараемся делать разгон более плавным, чтобы его легче переносил человек. Поэтому наши полеты, начиная с первого — с полета Гагарина, — проходят успешно.

— В нашем институте, — возразил Виктор, — проводились исследования по отработке стартовых ускорителей. Последний вариант, я считаю, позволяет рискнуть.

— Надо подробнее ознакомиться с проектом, — предложил Дорошенко и даже положил оба локтя на стол, ожидая.

Виктор принялся развешивать чертежи. Потом быстро и горячо заговорил о конструкции, регулировании двигателя, скоростях, графиках их изменения. Виктора забросали вопросами. За стремительностью его ответов чувствовалась серьезная научная разработка проблемы.

Теперь все снова повернулись к Дорошенко. Генеральный конструктор сидел, сосредоточенно потирая лоб.

— Ну?! — совершенно по-домашнему воскликнул председатель.

Дорошенко посмотрел на него, широко и смущенно улыбнулся, развел руками и стал похож на старого хитрого запорожца, которого строгая жинка застала за чаркой горилки.

— Сдаюсь! — сказал он. — Це ж не хлопец, а фейерверк! Ратуйте, добры люди! Бьют нас сибиряки!.. Во всяком случае, приборы выдержат эти ускорения. И если послать управляемый с Земли корабль без человека, вопрос можно считать решенным.

— У меня есть еще предложение, — сказал Виктор.

— Ого!.. — воскликнул Дорошенко.

— К «Неизвестности» должен лететь человек! — заторопился Виктор, боясь, что его перебьют. — Тогда все главное можно узнать быстро. И надежнее, полнее, чем это сделают любые приборы. А медлить нельзя! Николай Павлович говорил уже…

— Ну-ну, без паники! — предупредил председатель.

— Это не паника, Сергей Борисович! — горячо воскликнул Виктор. — «Неизвестность»!.. Что может быть хуже вот такой неизвестности? Я понимаю, что это рискованно! Но это же нельзя ставить рядом: один человек и — все люди, Сергей Борисович! Как же в войну разведчики уходили в тыл к врагу? И командование посылало… Посылало людей, хотя у армии и тогда уже была инструментальная разведка…

— Ну, то в войну!.. — проворчал председатель.

— А кто сказал, что это не война? — вызывающе спросил Виктор.

«Какой задира!» — с удовольствием и тревогой подумал Николай Павлович и скосил глаза на председателя. Но Сергей Борисович явно не собирался спорить.

— Ну, хорошо, хорошо… — примирительно сказал председатель. — Я сообщу ваше мнение в Центральный Комитет. У вас все?

— Нет, Сергей Борисович! — Виктор секунду помедлил, и Николай Павлович затаил дыхание. — Разрешите мне… Разрешите лететь мне!

— Я сказал, что этот вопрос будет решаться не мною, — недовольно повторил председатель, но, видно не удержавшись, слегка усмехнулся, покачал головой и обратился к Дорошенко: — Что скажете, товарищ генеральный конструктор?

— Что скажу? — переспросил Дорошенко. — Что говорить? Стар я уже, Сергей Борисович! — вздохнув, признался он и тут же упрямо добавил: — А был бы помоложе, тоже попросился бы!

— А как думают остальные?

Конструкторы молчали. Виктор был не только самым молодым из них, он имел вторую профессию — космонавта.

— Ну, хорошо! — согласился председатель. — Значит, договорились принять предложение сибиряков за основу?

— Да, да! — встрепенулся Дорошенко. — Пусть они делают первую ступень. Остальное все — наше! У нас и проект космолета готов.

— Пилотируемый вариант! — подчеркнул председатель и сразу же обратился к Виктору: — Сколько вам нужно времени?

Тот вопросительно взглянул на своего начальника и сел.

— Проект разработан достаточно хорошо, — медленно сказал пожилой конструктор. — Деталировка… Доводка… Месяца два!

— Месяц! — решительно потребовал Сергей Борисович.

Начальник посмотрел на Виктора. Тот с умоляющим видом пошевелил губами. «Архип Степанович», — расслышал Морозов.

— Хорошо… — сердито буркнул Архип Степанович и сразу же заторопился: — Штаты конструкторов и производственников нам необходимо удвоить. Даже утроить! Будут работать посменно…

— Договорились! — согласился председатель. — Вам, товарищ Дорошенко, поручим срочно запустить в район пятна искусственный спутник с телевизионной камерой.

— Три недели… — буркнул Дорошенко.

— В проект решения — три недели! — коротко бросил председатель референту. — Еще замечания есть? Нет? Тогда вас, товарищи, — он взглянул на Виктора и Архипа Степановича, — прошу задержаться. Остальные свободны.

Поднявшись с кресла, Николай Павлович немного помедлил, но Виктор и Архип Степанович направились к председателю.

— Вы регулярно занимаетесь полетами? — спросил Сергей Борисович Виктора. — Я имею в виду авиацию.

— Да, достаточно регулярно, — сдержанно ответил Виктор, потом с подкупающей откровенностью добавил: — Я люблю полеты. Подъемов в космос у меня было всего два, но я продолжаю специальную тренировку для космонавтов.

— А здоровье?

— Жена говорит, что по мне можно проверять приборы, которыми измеряют давление крови. Она у меня медик.

— Спортом занимаетесь?

— Немножко боксом.

Брови председателя взлетели вверх.

— Почему же боксом?.. Или думаете, придется с марсианами драться?

— Нет, — засмеялся Виктор. — Просто много читал о войне. Ну, и хотелось, конечно, быть разведчиком. В институте пригласили в секцию бокса. Так вот и остался драчуном.

— Чемпион города, — сказал Архип Степанович. Николая Павловича неприятно кольнуло чувство, похожее на ревность. В реплике начальника Виктора прозвучала неприкрытая отцовская гордость. Впрочем, Лена ведь писала, что главный конструктор — приемный отец Виктора или что-то в этом роде.

Бесцельное топтание у кресла становилось смешным, а Виктор мог задержаться надолго. Николай Павлович подошел к нему, слегка коснулся руки. Виктор оглянулся.

— Будь осторожен, Виктор! — волнуясь, сказал Николай Павлович. — Не горячись. За человечеством людей не забывай… Обдумай все! Ты зайдешь к нам сегодня?

— Да, Николай Павлович… Обязательно! — растерянно сказал Виктор.

И Николай Павлович вспомнил, что никогда прежде не обращался к зятю на «ты»…

В ту ночь в обсерваторию Николая Павловича пришел председатель правительственной комиссии. Вечером в район «Неизвестности» запустили искусственный спутник с телекамерой. Сергей Борисович хотел получить сведения о нем, так сказать, из первоисточников. Сергей Борисович устроился у контрольного приемника станции, которая вела прием сигналов телевизионной камеры спутника. Николай Павлович придвинулся к окуляру телескопа.