Александр Владимиров - Призрак Белой страны

И вошла!

Толпы народа, суетящиеся официанты с подносами, толстый слой табачного дыма. К растерявшейся Валентине тут же подскочил услужливый, улыбчатый человек:

— Сударыня желает сыграть?

— Сыграть?

— Вы же в казино. Поставьте на удачу.

Только сейчас Репринцева заметила несколько покрытых зеленым сукном столиков, за которыми кипели нешуточные страсти. Ей стало не по себе: комсомолка — и… в казино. Если кто увидел ее и сфотографировал?

— Нет, спасибо, — она в смятении попятилась.

— Сударыня здесь впервые?

— Я ошиблась. Думала тут другое.

— Может, все-таки рискнете? Новичкам везет.

Однако Валентина уже не слушала его, выбежала вон! В парке немного успокоилась, но по-прежнему ощущала в душе тяжесть. И крутила головой в поисках подозрительных взглядов. Нет, никто на нее не обращал внимания. Разве что вон та группа ребят залюбовалась ею.

Одна парковая зона сменяла другую. А дальше — рощи и поля, граница Старого Оскола. Кондуктор права: Новый город небольшой, за короткий промежуток времени его обойдешь вдоль и поперек. Валентина вспомнила, что собиралась найти человека для своей статьи. Тут такой вряд ли найдется, надо возвращаться назад. Но по дороге увидела кафе, почувствовав голод, заглянула. «Надеюсь, действительно кафе, а не еще один центр азартных игр».

Официант проводил ее за столик и протянул меню. Валентина посмотрела и охнула. Новый город — новые цены. Лучше пообедать в центре, или закупить продукты на той же ярмарке.

Официант ждал и глядел на нее с некоторой иронией, что, мол, не по карману. Девушка внутренне закипела: «Думаешь, буржуйский холуй, весь этот „шик“ не для меня? Не надейся! Что-нибудь возьму!»

— Стакан чая и бутерброд с сыром.

— Чай какой: черный, зеленый, с мятой, жасмином? Индийский, китайский, цейлонский?

— Обычный черный.

— Какой сыр предпочитаете?

Меню содержало множество различных сортов сыра. Поскольку в цене они почти не различались, Валентина ткнула в первый попавшийся:

— Вот.

Официант с той же, едва различимой улыбкой отправился выполнять заказ. Валентина опять ушла в себя: прикидывала — во что ей обойдется «легкое чаепитие» в этом дорогущем кафе. Внезапно она услышала:

— Вот так встреча!

Сначала девушка не поняла, что обращаются именно к ней, знакомых в Старом Осколе у нее нет. Один Андрей, да сокурсники, которые вряд ли отправятся в Новый город — место капиталистического разврата. И тут перед ней возник тот самый парень, которого она встретила у офиса партии. Андрей говорил, он журналист, только фамилии не назвал.

Молодой человек бесцеремонно плюхнулся рядом:

— Не узнаете? Нет, лично мы не знакомы, но я видел вас…

— Прекрасно помню, где мы встретились, — оборвала Валентина.

— Представимся друг другу?

— Зачем? — Валентина вспомнила, что говорил Коровин об этом журналисте: он ненавидит Советскую власть.

— Как зачем? Раз люди разговаривают, они должны хотя бы знать имя друг друга.

— Это вы со мной разговариваете.

— А вы не хотите?

Она рассмеялась — непосредственность собеседника подкупала. Она позабыла о предупреждении — не вступать ни в какие контакты с иностранными гражданами. И невольно откликнулась:

— Валентина.

— А я — Александр. Работаю журналистом в местной газете.

— Я в курсе.

— Откуда?

— Андрей Коровин рассказал. Я ведь тоже журналистка. Почти. Заканчиваю МГУ.

— МГУ? Это же в Советском союзе?

— Да, — с вызовом ответила Валентина.

— О чем сейчас пишете?

— У меня задание: описать судьбу человека из Старого Оскола.

— Напишите про меня.

— Нет. Мне нужен тот, кого сломала капиталистическая система.

— Иначе говоря, неудачник? Но зачем? Расскажите лучше об удачливом. Он гораздо интереснее публике, на его примере учатся другие.

Появился официант, он принес Валентине чай и бутерброд, Горчаков воскликнул:

— Это что такое?

— Дама заказывала.

— Значит так: две порции семги, бутылочку хорошего вина и к нему… Сам знаешь, что следует принести.

— Не надо, — гордо отвернулась Репринцева.

Официант вопросительно посмотрел на Александра, который кивнул: исполняй! И тот, учтиво поклонившись, мгновенно исчез.

— Не надо! — повторила Валентина уже более решительно.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь вербовать или перекупать вас. Да разве истинная комсомолка может продаться за бутылку вина?

Девушка не выдержала, расхохоталась. Молодой человек привлекал ее больше и больше. И хотя Валентина не представляла — ни кто он, ни его истинных намерений, у нее возникло странное желание, чтобы он не уходил! Сидел, смеялся, шутил! Но рядом с ней антикоммунист?!

На всякий случай девушка оглянулась, и снова с ним — глаза в глаза! А на столе уже появились вино и блюда. Александр поинтересовался:

— Как вы оказались в Новом городе? Пришли посмотреть на открывшееся казино?

— Второй Монте-Карло?

— Еще не Монте-Карло, но кое-кто у нас на это надеется.

— Я ничего не знала про казино. Меня поразило здание, копия храма Артемиды. Думала, внутри тоже что-то похожее. А там…

— Обман лукав, — вздохнул Александр. — А вы, значит, видели тот храм воочию?

— Что вы! Только картинку.

Валентина с удовольствием бы добавила: «Мы в СССР наблюдаем мир лишь по изображениям». Но никогда ничего подобного вслух не произнесет. Чужой человек, чужой мир, чужая идеология… «Почему русские люди разделены на разные миры и идеологии?!»

В который уже раз она испугалась собственных мыслей, этого ресторана, где распивала вино с тем, кого местный секретарь ВКП(б) назвал антикоммунистом. А значит — врагом! Надо бы прервать эту встречу и уйти! Не хочется! Совсем не хочется. А ведь за ней, возможно, уже наблюдают. Защитники советского образа жизни повсюду!

— Вы все время оглядываетесь? — заметил Александр.

— Кого-то ждете или… опасаетесь?

Надо бы ответить ему: «Советские люди никого не боятся. Но во враждебном лагере ведут себя осторожно». Однако сказала другое — то, что было на самом деле:

— Сбежала от своих. Они наверняка меня ищут.

— Зачем?

— Зачем сбежала или зачем ищут?

— И то, и другое?

— Сбежала, потому что они мне надоели. «Они» — это группа наших студентов, две с лишним недели вместе. Ищут, потому что боятся. Одна в чужой стране.

— Зря боятся, вы уже взрослая, совершеннолетняя.

— Во-во! А они все носятся точно с маленькой девочкой.

Слегка захмелевшая Валентина засмеялась, все более и более утрачивая революционную бдительность. Ее примеру последовал и Горчаков. Однако затем с серьезным видом произнес:

— За мной тоже следят. По крайней мере, с утра следили.

— Вы чем провинились?

— Веду журналистское расследование. Одну женщину убили, актрису.