Владимир Карпов - За годом год

Этот день, конечно, пришел. При таких обстоятельствах он не мог не прийти. Правда, был еще один выход — перейти на работу в Автопромстрой, где его охотно приняли бы. Но для этого надо было бы идти ва-банк. Кинуть вызов даже такому, что могло наказать. И Алексей волей-неволей смирился, как мирятся с неизбежностью. Больше того — его стала тешить мстительная мысль. "Захотели работать самостоятельно, — думал он о членах бригады, — хорошо, давайте! Посмотрим, что выйдет. Не раз еще вспомните меня, да поздно будет…" Последние слова он адресовал и Кухте с Зимчуком. И все-таки, когда Алексей сегодня проснулся и вспомнил, что его ожидает, сердце заныло.

Зося догадывалась, что происходит с мужем, и встала раньше, чем обычно. Алексей любил молодую картошку с салом и огурцами, и Зося сходила в огород, накопала картошки, собрала росистых, один в один огурцов и принялась готовить завтрак. Ел он молча, чувствуя, что жена все это сделала обдуманно, а она стояла рядом, сама разрезала, как он любил, огурцы пополам и солила их.

Когда он пришел на стройку, там было еще пусто и по-утреннему тихо. Только у конторы толпилось несколько юношей в форме ремесленников. "Они!.." — догадался Алексей. Решил было пройти прямо на рабочее место, но выругал себя и направился к конторе.

Ремесленники, вероятно, уже знали своего бригадира, потому что, заметив его, перестали разговаривать и со скрытым любопытством уставились на Алексея. "Десять, — пересчитал он. — Они". И, нахмурившись, прошел в контору, чувствуя на себе взгляды.

Алешка, заложив руки за спину, мотался из угла в угол. Увидев Урбановича, оскалил зубы и показал головой на дверь:

— Хороший выводок! Понравились? Получай под расписку, ха-ха!

Понимая, что ребята во дворе прислушиваются к каждому их слову, Алексей не ответил. Тяжело сел на скамью за Алешкин стол, отодвинул от себя бумаги, оказавшиеся перед ним.

— Не тебе насмешки строить. Вместе, кажись, работать придется. Так что и расписываться будем вместе.

— Ну, извини! — захохотал Алешка. — Давай лучше по-прежнему; стройка одна, а слава пусть будет твоя. Не шибко ты делился ею раньше.

— А разве не на наших спинах ты нашармака выезжал?

— Меня с плакатов не приветствовали. Да и на кой черт оно мне? Мне, брат, хватало этого в войну, хоть отбавляй, вот так! — Алешка чиркнул себя по шее. — А теперь тоже хоть и подсекают, если бы захотел, жил бы и не кашлял.

Он как-то по-мальчишески, из-под уха, махнул рукой и расслабленно усмехнулся. Потом подошел к столу и сел на него, упираясь одной ногой в пол. Алексей внимательно присмотрелся к Алешке и заметил — тот под мухой. Глаза посоловели, губы увлажнились.

Обижаться, как известно, сразу на всех невозможно.

Одна обида заслоняет другую, и Алексей, понизив голос, предупредил:

— Доболтаешься ты когда-нибудь, Костусь… И к ребятам теперь не ходи. Лучше я уж сам. Нельзя, каб они с этого начали знакомство со стройкой. И вообще, умойся сейчас же, пока никого нет.

Во дворе послышался гудок автомашины. Алексей быстро вышел из конторы и узнал горсоветскую "Победу". "Неужто снова он? Знакомо…"

Из машины в самом деле вылез Зимчук.

— Ну как? — издалека осведомился он. — Встретились уже?

Алексей неловко подошел к нему и подал непослушную руку. Тоже повернулся лицом к ремесленникам, которые в своей черной, с блестящими пуговицами, форме вначале показались ему похожими друг на друга, и стал рассматривать их.

Внимание привлекли двое. Они стояли рядом и словно держались за руки. Старший из них, аккуратно подпоясанный, стройный юноша, в застегнутой на все пуговицы гимнастерке с чистым подворотничком, смотрел на Алексея настороженно, готовый ко всему. Он хмурил упрямо выгнутые брови и старался выдержать взгляд Алексея. Второй был коренастый, вихрастый и очень рыжий. Его круглое, с удивительно нежной кожей лицо усыпали веснушки — золотисто-желтые на лбу и щеках и золотисто-коричневые на задорном носу, И от этого создавалось впечатление, что все его лицо сияет. Но небольшие, тоже, казалось, рыжеватые глаза смотрели с вызовом.

— Вот это пополнение! — с веселой серьезностью сказал Зимчук. — Как на подбор. Принимай, Алексей, видишь какие!

Он тоже выделил из группы этих двоих, смутился и, подойдя, положил руки на плечи стройному юноше.

— Тимох? Ты? Вот, оказывается, как случается… Здравствуй! Вишь, вымахал! Усы уже намечаются. Насилу узнал… Комсомолец, полагаю?

— Комсомолец? Конечно, — краснея, подтвердил тот, и стало видно, как остро реагирует на все его натура.

— А еще есть комсомольцы?

Несколько ребят, как школьники, подняли руки.

— Это хорошо, — овладел собой Зимчук, — потому что учиться придется и здесь… Учиться, искать, находить. Такой ведь город выпало строить! — И, повернувшись к Алексею, спросил: Ты, надеюсь, прикинул, как и с чего начнешь?

Ни теперь, ни позже Алексей не мог понять, что именно во всей этой беседе сокрушило его глухое упорство.

Кажется, все было обычно, если не считать встречу Зимчука со знакомым парнишкой. Да вот на тебе — посмотрел на них, вспомнил больницу, Олечку под двумя одеялами, похудевшую, несчастную Зосю, и сердце екнуло. Нутром почувствовал — нельзя дальше упрямиться. Кто знает, может надо даже что-то отбросить, что-то принять и в чем-то покаяться.

— Н-нет пока, Иван Матвеевич… — хрипло признался он, облизывая пересохшие губы.

— А я все-таки надеялся. Ты же труженик, Алексей. Как же так? — с сожалением сказал Зимчук. — Придет Алешка — обсудите. И если не будешь занят завтра, приходи к нам на встречу с жильцами новых домов. Там и расскажешь, как начали. Неужели подведешь?..

Зимчук уехал.

Сердитый, недовольный собою, Алексей вернулся и контору. Алешка сидел за столом, подперев ладонями щеки. Его смуглое лицо было потным, кудри по-несчастному прилипли ко лбу.

— Митинговал? — попытался он быть прежним, но это ему не удалось, и вопрос прозвучал растерянно. — Спрашивал про меня?

— Говорил, когда придешь, чтобы наметили, с чего начинать.

Они оба чувствовали, что виноваты, и это сближало их.

— Там среди этих Тимка оказался, — сообщил Алексей.

— Ну?

Алешка рванулся, но, словно был привязан к лавке, только приподнялся и опять опустился на место.

Усевшись друг против друга, они неохотно начали прикидывать, как лучше организовать сегодня работу. Потом стали говорить, как быстрее выявить способных "гавриков", на которых можно опереться, пока Алешка, втянув в себя воздух, не спохватился?

— А он же видел открытую дверь в конторе!

Это снова вконец испортило настроение. Алексей с досадой махнул рукой и вышел к ребятам. Те стояли кучкой, но уже не молча, а оживленно жестикулируя и что-то друг другу доказывая. И верховодил ими Тимка.