Григорий Терещенко - Горячее лето

"А ведь она совсем не злая, — рассуждал Тарас. — Скорее даже добрая".

Часто, как только удалялась Жанна, к Тарасу подходила Юля. Щеки в нежном румянце, тонкая, независимая и покорная. Она становилась рядом с ним у станка или верстака, роняла сочувственные слова, рассматривала обточенные им детали зажимного приспособления. Юля, собиравшаяся сказать Тарасу что-то свое, обычно произносила:

— Все не получается?

Лицо ее при этом становилось строгим и глаза с хитринкой сдержанно блестели.

А дни шли, словно торопились к весне, и не остановить их.

Тарас перебрал различные марки стали, но испытания не приносили успеха: кулачки то крошились, то их перекашивало.

Алексей несколько диен был в командировке. Когда вернулся, пришел к Тарасу, стал разбираться в его опытах и, проанализировав все его неудачи, предложил:

— Вот что, Тарас, давай попробуем сделать опорную часть болтов из другой стали и закалим как следует, а рабочую часть поводка наварим надежным сплавом… Найденова помогает?..

— Да.

"Интересно, — думал Тарас, — она сама напросилась в помощники или Алексей ей поручил? Скорее всего он так решил. Жанна, конечно, технолог с головой".

Полчаса спустя Жанна остановилась у верстака, за которым работал Тарас.

— Придется нам поднажать, а то начальство недовольно.

— А что, я, по-вашему, бездельничал тут!

— Я этого не сказала. Но вы же обещали по полсотни шкивов за смену обтачивать. А таких шкивов скоро потребуется очень много.

— Да все из-за этих кулачков. Вербин, наверное, уже на меня рукой махнул.

"Может, к отчиму обратиться? — рассуждал Тарас. — Ведь он подходил уже не раз. Правда, ни слова не сказал. Тоже дуется. А может, помог бы? Нет, пожалуй, к нему не буду обращаться. Порвал — и все. Как-нибудь без него обойдусь. Алексей Иванович поможет".

— Спасибо Алексею Ивановичу, не забывает вас, — сказала Жанна и потупилась.

Произнесла эти слова так, как будто, они были самые сокровенные. "Уж не влюблена ли она в Алексея? Может быть, у них с тех пор роман?"

С Жанной ему приятно работать. И лицо у нее ласковое, большие круглые глаза. Мягкие, курчавые черные волосы. Глаза смотрели прямо, когда задумывалась, взгляд ее становился еще глубже, еще нежнее.

— Вы верите, что с моей затеи выйдет толк? — вдруг спросил он.

— Я знаю, что такой зажим нужен сейчас и особенно при изготовлении новых деталей для "Сибиряка", — промолвила она вполголоса. И вдруг как будто застыдилась своих слов, опустила свои длинные черные ресницы. — Скоро цех получит новый заказ, и Алексей Иванович ежедневно интересуется.

— А начальник цеха?

Он хотел спросить, какое мнение Татьяны, по не отважился. Он знал, что девушки не в ладах.

— Начальнику цеха, наверное, не остается времени да рацпредложения.

— Это я знаю. Он просто не верит, что у меня получится.

— Не один он не верит. Твой отчим — и тот не верит. Говорит, пустой забавой балуешься.

"Ну вот, а я хотел обращаться к нему за помощью. От него дождешься помощи, держи карман шире! Дурней я его, что ли?"

Сердцем Тараса овладела тоска.

Любил Вербин бродить по городу. Но это мог позволить себе, когда план выполнялся или в праздничные дни. Ходил он безо всякой цели: останавливался везде, где ему нравилось. Его меньше занимали люди, их наряды, но мог часами пропадать в музее.

Больше его тянуло к Днепру, который почти никогда не замерзал в этих местах. Здесь ему всегда было легко и отрадно. Дома же тоскливо и неуютно. Вот и сегодня уже более двух часов бродил по городу. День давно погас, и вечер, такой огнистый, потихоньку растаял и перелился в ночь. А ему так не хотелось уходить отсюда. Встала луна и заиграла в холодных водах Днепра золотистой дорожкой. Наконец он покинул набережную. Снег приятно поскрипывал под ногами. Было многолюдно. Луна, казалось, пристально вглядывалась в каждого с огромного вечера.

И вдруг он лицом к лицу встретился с Ириной. Она остановилась, словно наткнулась на что-то, и торопливо стала поправлять платок. Вербин смотрел на нее, не отрывая глаз.

Это была их первая встреча наедине после того памятного чистого неба.

— Как вы тут оказались? — первым нашелся Вербин.

— К знакомой ходила.

— Вот не ожидал… Да еще здесь.

— Почему же, в одном городе живем.

— Вы спешите?

В сердце что-то кольнуло. "Нашел о чем спрашивать!" Ирина пожала плечами.

— Может, погуляем по парку?.. К набережной пойдем. Днепр во все времена года хорош.

— Пойдемте в парк, — сказал она. А сердце то сладко замрет, то быстро забьется. Он поднял глаза и встретил взгляд Ирины, устремленный прямо на него. — На набережной много народа, а тут мы будем одни.

Ирина пошла первой. Григорий Петрович — за ней.

Парк был здесь молодой. Старые деревья лет десять назад повыкорчевывали и посадили молодой ельник, березы, кустарники.

— Присядем на эту скамейку, что ли?

Ноги у Ирины дрожали, вся она как-то обмякла, опустилась без сил. Вербин сел рядом, взял ее руку.

— Нет!..

Ирина резко высвободила руку и уставилась на аллею. "Почему я такая трусиха? Ведь нравится мне Григорий Петрович!"

Зимой эта аллея не освещалась. Но от белого снега и луны здесь было светло. Ирина попыталась даже встать, но он удержал ее и заглянул в глаза — черные, большие, глубокие, еще больше потемневшие от волнения.

— Вот мы и встретились, Ирина!

Ирина смотрела на кустарник. Вдруг оттуда выскочил заяц и тут же присел, повел мордочкой, понюхал воздух. Вербин тихонько свистнул. Заяц повел ушами, подпрыгнул и пустился наутек.

Ирина засмеялась:

— Напугали вы его. И надо же было косому забраться в город, где столько людей. Вы знаете, я испугалась! Бог знает что подумала.

Она взяла руку Григория Петровича и рассмеялась легко и радостно. И удивительное дело: не чувствовалось ни страха, ни напряженности.

— Григорий Петрович! Как я ждала этой встречи!..

Голос ее был нежный, воркующий…

Всю ночь, до самой зари, не сомкнула глаз. Думала. Разбудил ее горячее сердце Григорий Петрович. Полюбила Ирина его. Без него и радость не в радость. И не ответила бы она, за что полюбила. Наверное, такая судьба, и никуда от нее не уйдешь.

Из Краматорска, куда посылали его выбивать металл, Алексей вернулся вечером, поэтому на работу, как всегда, пришел за полчаса до начала смены. У доски приказов и объявлений он остановился. Здесь уже висело социалистическое обязательство.

"Без меня приняли".

Он стал читать:

"Мы, комсомольцы и молодые рабочие, включившись в социалистическое соревнование, берем на себя следующие обязательства:

Добиться повышения производительности труда в первом полугодии на семь процентов за счет: