Григорий Терещенко - Горячее лето

— А ты разбирался?

— Кое-что узнал. Действительно, нормировщица Гришина брала на неделю отпуск. Но ездила в Крым к родной тетке. И ездила не одна, а с дочкой.

— Значит, с нормировщицей встречается.

Директор мысленно сравнил Гришину с женой Вербина.

— Да, вкус у него неплохой… А может, это лучше, что мы его из цеха забираем? Разлучим, так сказать. Если только флирт, то пройдет, а полюбил по-настоящему, ничего мы с тобой не сделаем, это я тебе точно говорю.

— Может, зря жена на него говорит? — вмешался Стрижов. — Есть такие ревнивицы.

— Нет, зря и чирей не сядет. Я тоже однажды, в молодости, увлекся врачихой. Думал, что это любовь. Ежедневно до полуночи под окнами ходил. Поползли разговоры. Дошли до жены. А тут встречает ее секретарь парткома и говорит:

— Что же вы на партком заявление не пишете?

— Какое заявление?

— На муженька своего. Семья ведь рушится.

— Мы как-нибудь с этим делом сами разберемся, — ответила она. Может, этим ответом она и сохранила семью. А если бы, как жена Вербина, пошла в партком? Думаю, не помогло бы. А может, у них любовь! Любовь, секретарь, не пожар, разгорится — не скоро потушишь!.. Время покажет.

— Алексей Иванович, — передали по телефону из кузнечного, — через несколько минут у вас будет заместитель министра. Наверное, поинтересуется резцом с механическим креплением. Вербин просил вас подойти к станку Ручинского.

"Разве заместитель министра не видел подобных резцов"? — недоумевал Алексей, шагая к станку Николая Тимофеевича.

— Заместитель министра! Заместитель министра! — пронеслось по цеху.

И действительно, Алексей увидел, как по главному пролету размашисто вышагивал заместитель министра, а рядом — Стрижов. А чуть сзади и по бокам — члены комиссии. Да, они шли к Ручинскому — в этом не было сомнения.

Ручинский выключил станок. Заместитель министра остановился против Николая Тимофеевича — высокий, грузный. В плечах — косая сажень, такой быка свалит. Подал свою руку, как кувалду, токарю.

"Из крестьян или молотобойцев", — подумал о нем Алексей.

— Это вы и есть тот токарь Ручинский? Что на все руки мастер?

— Да, я Ручинский.

— Расскажите, что у вас за чудо-резец объявился? — заместитель министра вскинул на Ручинского глаза — черные, умные, немного усталые. — Сколько работаете?

— Двадцать лет, — смешался Николай Тимофеевич.

— А этими резцами?

— Второй месяц.

— Сколько обычным резцом обтачивали осей?

— Три-четыре.

— А этим?

— Сто — сто двадцать.

— Сто двадцать! Одним резцом?! Да это необыкновенный резец! И чья же это идея?

— Идея моя, — ответил Ручинский. — Но идея идеей. А достала резцы Найденова. Коваленко посылал ее в Харьков.

— Она что, из отдела снабжения?

— Найденова — технолог нашего цеха. На Харьковском тракторном заводе нашлись такие резцы.

— Молодцы! Вот вам ответ, товарищи! "Сибиряк" вы можете выпустить досрочно. Так… А где начальник цеха?

Алексей подошел к заместителю министра. Стоял молча.

— Как вы считаете, можно в течение одного месяца освоить выпуск деталей для "Сибиряка"?

— Если он будет принят межведомственной комиссией… Трудно, по можно. Простите, не представился — начальник цеха Коваленко.

— Почему трудно?

— Работаем на технике шестидесятых годов. Новая — только начала поступать. Реконструкцию начали.

— С реконструкцией вы могли и погодить, — заместитель покачал головой. — От министерства много денег не ждите. Своими средствами обходитесь.

— Своих мало. Своими реконструкцию в цехах закончим только к двухтысячному году.

— Так уж и к двухтысячному! У вас своих резервов много, не прибедняйтесь. В феврале у вас одна треть рабочих болела, а план выполнен.

— Но людям нельзя работать на износ, — снова возразил Алексой. — Так можно работать месяц, два. Нас поймут. А постоянно нельзя. Надо не приказом вершить производство, а внедрять быстрее новейшую технику. Меньше потребуется рабочих рук.

— Внедряйте, дерзайте — только на всё сразу. Вот резец внедрили, а выгода какая!

— Резец резцом, но министерство должно больше помогать. Кабины деревянные в наше время выпускаем. Целый деревообрабатывающий цех держим, Горьковчан министерство не может заставить изготовить штампы, чтобы избавиться от деревянных кабин. И станки…

— Станки вам выделены, да вы их уже начали получать. Штампы горьковчане обещают дать только в конце пятилетки.

— В конце пятилетки!? Ничего себе! А вы помогите, нажмите.

— Вот видите, нажмите. А сами говорили, что постоянно нажимать нельзя. Вы где до этого работали?

— Начальником смены, инженером-испытателем. А еще раньше строил завод в Тольятти, потом мастером работал.

— О, вы уже, оказывается, стреляный воробей, — улыбнулся заместитель министра. — Ну что ж, давайте, дерзайте! Чуть что — к министру. Вы же вместе с ним завод строили. Своих он без очереди принимает. Вы расскажите товарищам, как завод строили, как работали, по сколько работали. Такой заводище отгрохали!..

И пошел от станка. За ним двинулись и остальные.

"Сын совсем с зам. министра запанибрата, — подумал Стрижов. — Смел!"

Заместитель директора завода Вербин приотстал немного.

— Ты же ему в сыновья годишься, — неприязненно покосился Вербин на Алексея. — Можно было и повежливей.

— Что, собственно, я такого сказал?

— Ну ладно, потом.

И заспешил к заместителю министра.

Алексей, никак не может забыть прощания Вербина с цехом. Да и сам он на некоторое время даже растерялся. Одно дело — быть заместителем, даже временно исполняющим обязанности начальника цеха, другое — хозяином. Всеми командовать и за все отвечать. До последнего дня не мог себе представить, что Вербин уйдет из цеха, который создал своими, можно сказать, руками, из цеха, куда вложил свою душу, где провел не одну бессонную ночь. И этот вербинский цех станет для Григория Петровича как бы чужим.

Начали они обход со сборных помещений, куда временно установили одну треть станков. Вербин все время говорил о том, как доставались тот или другой станок, оборудование, которое сейчас демонтируется.

А когда шли по первому пролету, где проводилась реконструкция, Алексей поискал глазами Татьяну. В это время она обычно была здесь, ей, кроме смены, поручили следить за наладкой оборудования. Да, так и есть. Татьяна была здесь. Она уже заметила их и шла навстречу.

— И сегодня не выходит, — сказала она. — Пятый день наладчики возятся.

"Не получается, — сокрушался Вербин и тоже невольно перевел взгляд на бездействующую поточную линию. Подзалетят они с этой реконструкцией, дело-то не простое. Развалить-то развалили, раз-два — и готово, а когда до ума доведут? Небось Алексей Иванович корит себя самыми последними словами за свою поспешность, но сейчас уже ничего не сделаешь".