Аркадий Крупняков - Вольные города

Великий князь был разгневан — он думал, что по звону всех московских колоколов узнает о приезде гостьи и выйдет ее встре­тить. Но кремль встретил поезжалых молчанием, и Софья с К.а-1 териной, никем не встреченные, прошли во дворец князя, в женскую половину. Идти туда князю было неловко, и пришлось Ивану Васильевичу сначала заняться посольскими делами, благо Никиту; Беклемишева он ждал с не меньшим нетерпением.

В посольском приказе все тот же дьяк Василий Мамырев встретил Беклемишева и Руна и велел ждать великого князя. Тот вошел суровый и недовольный. Он только что побранился с Марфой и митрополитом. Резко обнял Никиту, кивком головы выслал из приказа воеводу Руна, сел на скамью. Спросил сухо:

— Все ли здоровы доехали?

— Все, государь. Толмача Шомельку я своевольно оставил в Крыму. Он там будет полезнее.

— Добро. Кто в пути толмачил? Я, чаю, с татарами не раз встречаться пришлось.

— Был со мной слуга Нурсэлтан Тугейка. Он и по-русски, и по-татарски говорит сходно.

— Как она там? Нурсалтан-то прижилась?

— Если бы не она, шертчной грамоты не видать бы нам.

— Покажи.

Беклемишев подал Ивану свиток с печатью. Иван быстро пробежал по витиеватым арабским строчкам, потрогал привешенную на шнурках печать, улыбнулся.

— Как ты думаешь — слово свое царское Менгли-Гирей сдержит?

— Я думаю, сдержит. Хана Ахмата он ненавидит, Казимиру не верит. Одно только меня беспокоит...

— Што?

— Турки. В Крыму сейчас неспокойно, фряги ненадежны, чернь ихняя бунт готовит. Хан Менгли на суше сильнее, с моря по всему берегу его фряги своим флотом прикрывают. Ежели у них беда выйдет, султан Мехмед этого не прозевает. Он непременно в Крым флот пошлет. Недаром он Фатихом прозван. Сие значит – завоеватель. Тогда хану Менгли крышка, и грамота сия...

— Поживем — увидим. А пока Менгли братом меня назвал теперь для Ахматова одоления руки у меня развязаны.

— И еще, государь... — Беклемишев замялся.

— Говори, говори,— князь снова улыбнулся, настроение ей улучшилось.

— Собралась в Крыму ватага беглых людишек...

— Откуда беглых?

— Все более из татарского плена, наши, русские.

— Много их?

Сейчас полтысячи. Атаманом у них Василько Сокол, ук- ■ "ни кого князя холоп. И собирается эта ватага на Дон уходить, il і v і я, государь, сызнова посвоевольничал. Я им не оружие...

И мм денег дал. Почитай все, что ты мне из своей казны выдал...

Пошто?!

Я так мыслил — уйдет эта ватага на Дон. Там шатущего /иоду множество, они все к этому Соколу прибьются.

Так, так. Говори. Догадываюсь я о твоей затее.

Велел я им стан свой в том месте поставить, где Дон ближе к Волге течет. Там до Сарай-Берке рукой подать. И вот когда ты И 1і на Ахмата пойдешь, а они ему в спину!

Не заворуются до того времени?

Нет. Они не разбойники. Они Отчизне своей послужить хо-

I Тят. Мы так и договорились.

Вот за это хвалю! — князь вскочил со скамьи, ткнул Никиту в плечо, потом снова обнял.— И грамоту мне привез, и дело доброе выдумал. Проси чего хошь!

Да уж придет время — попрошу. Чуток попозже.

С Чуриловым встречался? У Хози Кокоса был?

Чурилов жив и здоров и поклон тебе шлет. Он с Соколом 1||нм породниться вздумал. Дочь за него отдает. Я думаю — это

I и на нашу мельницу вода. А от Хози Кокоса вот тебе,—и Бек-

Д( МНІІІГН подал Ивану ларец с драгоценностями.—Этот человек Ні'іііміг уважение к тебе питает. Поскольку деньги, что ты мне на

ни каменья дал, ушли ватаге, сей Хозя поверил мне в долг. И я... Добро, добро. Долг этот, сколь он ни велик, я с первой же Винин пошлю.— Князь открыл шкатулку и, перебирая драгоцен- МНпн. повторял:— Вот уж ты утешил меня, утешил. Спасибо, сват- IIМк п і ушка.

II еще прими,— Никита передал Ивану письмо Нурсалтан и коробку с жемчужной нитью.

Прошло четыре дня. Великая княгиня Софья показала Кате- 1Нон Москву, познакомила с Иоанном Молодым. Княжич, как на злo, и взял от родителей своих самое худшее: от отца — сутулость, Нрнмпво, от матери Марии Тверской—-молчаливость, слабый Shiiikii и хилое здоровье. Воспитала его бабушка Марфа, а через то он возненавидел мачеху и, еще не увиденную, княжну Мангупскую. Потому как и та и другая — гречанки.

Мин первого раза посадили их вместе за стол — обедать. Кня-

■14 ел, глядел в миску, шумно втягивал в рот с ложки капу-

|(..... щи п чавкал. Иногда исподлобья бросал на Катерину корот-

33

ИІ§ 11" 'яды и молчал. Княжна Мангупокая за это лето от Бекле- Цнн п.і узнала много русских слов, но говорила с Софьей по гречески. Иоанн греческого не знал вовсе, и потому беседа не ладилась.

......... ікрі)tu

— Ты хоть бы спросил гостью о чем-нибудь,—сказала Софья.

А то сидишь, как бирюк. Сие невежливо.

— Спроси ее, сколь ей лет? — все так же глядя в миску, сказал княжич.

— Она говорит, что ей двадцать первый пошел.

— Стало быть пусть она и спрашивает, посколько старше меня на пять лет.

Катерина без перевода поняла княжича и сказала:

— Девушке первой вступать в беседу не принято, однако я бы хотела узнать, бывал ли князь в иных городах, кроме Москвы, и что он там любопытного увидел. Я ваше государство совсем не знаю, а хотелось бы...

— Скажи ей,-—перебил Иоанн, глядя на Софью, —что я по титулу великий князь, пусть меня зовет, как все зовут.

— Прости меня — я не знала. Мне казалось, что на Москве один великий князь — Иван Васильевич. Теперь буду знать, что два. Только — зачем это?

— А затем, чтобы дяди мои — Борис да два Андрея — на трон тятенькин не зарились, а чтобы знали — я един его наследии: И в иных городах мне бывать незачем, и что там любопытное есть — дьяки скажут.

Катерина взглянула на Софью, пожала плечами и более ник ких вопросов не задавала. Принесли третью перемену блюд, но Катерина встала из-за стола, поблагодарив хозяйку. Княжйч остался допивать корчажное пиво.

Перед отдыхом после, обеда Катерину предупредили, что вечером придет великий князь. Княжна прилегла на подушки, но заснуть не могла. Она обдумывала предстоящий разговор. Еще в пути она решила, что откажется от замужества и заявит, что жених ей не по нраву. Но сейчас поняла, что этим обидит великого князя тем более, что появились другие гораздо веские причины.

Под вечер, когда начали одевать княжну в лучшие наряд около светлицы появился молодой толмач, которого она не раз в дела в пути. Няньки и мамки на паренька зашикали и начали выталкивать из сеней:

— Ты куда лезешь, в девичью-то светлицу, охальник! — закричала одна из служанок.

— Дело важное есть.

— Какое еще дело? Некогда ей, она на беседу с государем торопится. Ей еще одеться надо.

— Я как раз поэтому и пришел,— настаивал толмач,— княжич в возке ожерелье оставила, отдать хочу.

— Давай сюда, мы отдадим.